Спящие карты
Шрифт:
Присоединиться не желаете? Рыцари конечно из вас никудышные, но вот в роли лошадок будете смотреться очень даже ничего.
Новый приступ смеха напрочь заглушил рокот моторов.
– Ну, ты клоун, мужик, - отсмеялся главный.
– Псов уже месяца два как нет. Мы их всех к ногтю прижали у рудных шахт на восточной окраине. Ни один не ушел. Но никакого Невского там не было. И вообще, кто он такой? Надумал себе нашу славу присвоить? У нас за такое дело мотоциклами рвут. В городе самая последняя вошь знает, что Псов Орлы порешили и их территория теперь наша. А ну колись, где этот Невский живет.
Наступил мой черед смеяться.
– Не переживай ты так. Никто на вашу славу не покушается и тем более над вами не потешается, мы говорим о совершенно разных событиях. Нет причин для беспокойства.
– Ну, тогда ладно, - смилостивился главный.
– Но ты так и не ответил на первый вопрос.
– Мы чужаки. Идем в город. Меня зовут Дмитрий, а пацан немой, поэтому имени не знаю. Говорили мне в детстве - учи язык жестов, пригодится, а я не слушал. И как результат у нас одностороннее общение - я говорю, а он руками машет. А что машет, чего машет не знаю. Самое печальное - анекдоты рассказывать не может.
– Чужаки, - нахмурился мужик.
– Это и так видно.
Порывшись в карманах кожаной куртки, он извлек окурок сигары и увесистую бензиновую зажигалку. Зубчатое колесико чиркнуло о кремень, рождая огонь.
Поплямкав раскуривая, он глубоко затянулся и выпустил из ноздрей два облака дыма.
– Вот только не пойму это ты копируешь выхлоп мотоцикла или мотоцикл тебя, - говорю, тоскливо глянув на сигару.
Мужик хохотнул и протянул мне окурок:
– Хочешь?
Я радостно закивал в ответ и, ухватив сигару, жадно затянулся. Табак оказался отличный, с мягким ароматным привкусом.
– Знатное курево, - с сожалением возвращаю сигару владельцу.
– Это точно, - согласился он и еще раз оглядел меня с ног до головы.
– Я Гильза - ватаг Орлов. Если хочешь, можем с ветерком подкинуть до города.
– Премного благодарен, - отвечаю, сдерживая радость от такого удачного финала беседы.
– Давно с ветерком не катался.
Выстроившись колонной, мотоциклы быстро движутся к городу. Я устроился на узком жестком сиденье позади Гильзы, а мальчика приютил немолодой мотоциклист с бритым налысо черепом.
– Так откуда говоришь, вы пришли?
– перекрикивая мотор и свистящий воздух, интересуется Гильза.
– Из другого мира.
– Никогда не слышал, - поворачивается он.
– Бывает, - философски изрекаю я.
– Ну и как там у вас, в другом мире?
– с насмешкой интересуется Гильза. Похоже, не поверил моему ответу. Ну и правильно, я на его месте вел себя так же.
– Хреново там, где мы есть и соответственно наоборот.
Он согласно кивает и прибавляет газу. Мотоцикл злобно взрыкивает и выбрасывает из-под заднего колеса куски дерна. Длинные волосы Гильзы хлещут меня по лицу, все время приходится уклоняться. Поворачиваюсь назад и взглядом спрашиваю у мальчика как дела. Высунув из-за широкой спины водителя восторженную мордашку, он показывает большой палец и сразу же снова хватается за кожаную куртку, чтобы не вылететь из седла.
Похоже, этот исполинский город переживает не лучшие времена. На окраине каменными сугробами лежат три разрушенных взрывами небоскреба.
Где-то справа прострекотала одинокая очередь, но никто из мотоциклистов даже головы не повернул.
Мы медленно движемся по широким, но захламленным улицам, петляя между останками машин и кучами битого кирпича. Грязь и запустение неимоверные. Окна смотрят на нас разбитыми, а часто и закопченными глазницами. Шастают, гремя ребрами дикие собаки.
Кое-где мелькают человеческие фигуры.
Перед нами быстро, как стайка крыс перебежала дорогу группка людей с какими-то клумаками в руках и скрылась в подворотне. Чумазое детское лицо высунулось из окна на втором этаже на шум моторов, но тут же испуганно спряталось.
Мотоциклисты передвинули оружие поближе и начали нервно поглядывать по сторонам.
Былое спокойствие сменилось осторожностью.
– Чужой район. Обычно мы здесь не появляемся, но сейчас бензин на исходе.
Приходится ехать коротким путем, - пояснил Гильза.
На стене разгромленной закусочной надпись корявыми буквами: "Во имя чистоты души" а рядом два распятых на больших оконных рамах обнаженных тела с выколотыми глазами. Мужчина и женщина. Неожиданно, они шелохнулись, и я от испуга чуть из седла не выпал, так как считал их мертвыми. Пустые глазницы повернулись на шум моторов, а пересохшие губы зашевелились в беззвучной мольбе. Тучи мух роятся вокруг многочисленных ран на теле. От такого зрелища аж мороз по коже идет.
– Стой, - резко хлопаю по плечу водителя.
– Чего надо?
– не останавливаясь, поворачивается он ко мне.
– Там люди!
– указываю рукой на извивающиеся тела.
– Надо помочь!
– Это отступники, - нахмурился Гильза.
– Да хоть святые мученики!
– ору ему в ухо.
– Они же люди!
– Это территория святош и мы здесь не вправе…
– Какие еще к черту святоши?
– я уже готов спрыгнуть на ходу с мотоцикла.
Гильза резко ударил по тормозам, и тяжелый мотоцикл пошел юзом пока не остановился, уткнувшись передним колесом в поваленный столб.
– А вот такие, - хмуро произнес он, сдвигая очки-консервы на лоб.
– Накаркал! Ох, как чуял, что надо длинным путем ехать. Лучше б несколько километров прокатили мотоциклы или послали кого за бензином чем с этими встречаться.
Этими оказались полтора десятка рослых фигур в черных длинных балахонах с надвинутыми на лицо капюшонами преградившие цепью нам путь. В руках длинные винтовки с примкнутыми штыками. Похожи на трехлинейки образца второй мировой войны, только штыки длиннее и с односторонней режущей кромкой испещренной мелкими зубьями. Вместо поясов толстые сложенные вдвое веревки, на шеях тяжелые четки с непонятной символикой, похожей на свернувшегося в материнской утробе зародыша.