Спящие карты
Шрифт:
За моей спиной Орлы разворачиваются на всю ширину улицы, готовя оружие к бою.
Холодно клацают затворы, загоняя патроны в ствол. Нас и балахоны разделяет бетонный столб, который в случае чего станет непреодолимым препятствием для мотоциклов.
– Что делают Орлы на земле слуг Спасителя?
– высокий голос из-под капюшона заглушил бурчащие моторы.
На лицах распятых мужчины и женщины мольба сменилась животным страхом. Похоже, что этот голос им знаком.
Гильза поднял руку вверх и сделал пару круговых взмахов над головой. Один за другим недовольно затихают
– Валите отсюда, - не отрывая взгляда от балахонов, шепнул мне Гильза.
– Вы не при делах и может быть, пройдете безнаказанно.
– А вы?
– спрашиваю таким же шепотом.
– А мы как получится. Святоши нас просто так не пропустят. Точно дань потребуют.
– Так в чем проблема? Заплатите им дань, и поедем дальше. Ты же сам видишь - перевес на их стороне, и это учитывая только тех кого мы видим. Наверняка есть еще.
– Дань - это живой человек для жертвоприношения. Какой же я буду ватаг, если своих мужиков этим выродкам на блюдечке подам? Знал бы ты, что эти твари с людьми творят, наставляя души на путь истинный. Те двое, - он кивнул в сторону закоченевших от страха слепцов, - это только цветочки. Давай, бери своего пацана, и валите.
– И уже святошам с достоинством, - Мы возвращаемся домой. Бензин на исходе, поэтому решили срезать путь.
– Гильза, ватаг Орлов, ты же знаешь, что без дани мы никого через свои земли не пропускаем. Знаешь и все равно суешься. Думал, что пронесет?
– Думал, - честно признался Гильза.
– Думал, что не увижу облезлых воронов на своем пути, но видать ошибся.
– Спаситель все видит и наставляет нас на путь истинный, - вскинул руку к небу святоша, а остальные дружно кивнули.
– Он никогда не позволит отступникам не верующих в его существование шататься по святой земле. Мы возьмем его.
Крючковатый палец указал прямо на мальчика. Толи мне показалось, толи ватаг действительно с облегчением вздохнул. Ну, естественно для него это выгодный вариант. Не теряя никого из своих людей, он проходит через землю святош. Что ему жизнь какого-то мальчика - пустяк.
– Мальчика?
– задумался Гильза.
– Да. Нам нужен ребенок. Его чистая и непорочная душа, покидая тело, будет восхвалять могущество Спасителя и замаливать грехи людей. Вы полны нечестивых мыслей, чернящих душу и мешающих слиться ей со Спасителем. Безгрешность ребенка построит мост, по которому даже вы сможете прийти к истинной вере. Да будет так.
Тонкий голос дрожит в фанатичном экстазе. При каждом упоминании имени своего бога рука вскидывается к небу. Остальные балахоны, дружно дублируют жест и согласно кивают.
Мальчик крепко уцепился за сиденье мотоцикла, как бы показывая, что добровольно не двинется с места. Агнец на закланье. Должно быть он зубами клацает в предвкушении восхваления могущества и замаливания грехов. Как-то не заметно на его лице радости по поводу того, что он станет мостом для наших грешных душ.
Вот
Оборотень! Он же может… Эх, ничего он против такой толпы не может, мал еще.
– А в рот тебе не плюнуть, ворона ты ободранная?
– с насмешкой поинтересовался Гильза.
– Ты у меня пулю в свой святой клюв получишь, а не мальчика. Нашелся добродетель. В гробу я видел и тебя и твоего ненормального бога. Мало вы людей ради него замучили? Не насытился еще кровопийца?
Он повернулся ко мне и подбадривающе моргнул.
Вот те на! Ватаг решил рискнуть своими людьми ради совершенно незнакомого мальчонки. Честно говоря, не ожидал.
– Тогда умрите отступники!- торжественно зазвучал голос балахона. Из-под капюшона фанатично блеснули глаза.
– Вперед слуги Спасителя! Освободите их души!
Как по команде в окнах домов с обеих сторон улицы появились черные силуэты с винтовками в руках. Пробегаю глазами, пытаясь прикинуть силы противника. Человек тридцать, не меньше. Наше дело труба! При троекратном перевесе балахонов мы еще и в крайне невыгодной позиции. Они отщелкают нас как мишени в тире. Эх, надо было действительно делать ноги, когда Гильза предлагал. Целее были бы.
– А один на один слабо, ты, жаба в черном сарафане?
– кричу, вставая с сиденья мотоцикла. Не смотря на напряженность, кто-то из мотоциклистов даже нервно засмеялся.
– Конечно трое на одного вы храбрецы. Так и дурак сможет. А ты покажи свою верность Спасителю в личной схватке. Один на один.
– Я медленно иду навстречу балахонам, не взирая на сердитое ворчание ватага за спиной.
– Как мужчина с мужчиной. Или может у вас под юбками уже все мхом поросло? А?
Рука балахона застыла в воздухе. Он словно раздумывает - реагировать на оскорбление или просто взмахом обрушить на нас свинцовый град.
– Сейчас я разорву твой глумливый рот!
– змеей зашипел он, вырвавшись из оцепенения.
– Пока кроме религиозной трепотни я ничего не видел.
– Пренебрежительно сплевываю себе под ноги.
– Я, например, заявляю открыто, что гадил на твоего Спасителя с высокой горки жидкой струйкой. Теперь подойди и как подобает истинному последователю спасательного дела, наставь овцу заблудшую, в смысле меня, на путь истинный, приобщи к святому делу. Если конечно не трусишь. Что-то мне подсказывает, что у тебя коленки религиозный мотив от страха отстукивают.
Или это ты так плотно ноги сжимаешь, чтобы страх из-под платьица не выпал?
Мотоциклисты дружно заржали и начали отпускать соленые шуточки в адрес святош.
Пик страха у них прошел, уступив место бесшабашности и фатализму.
Балахоны зашептались и устремили взгляды на жертву моей проповеди.
Городя эту чушь, я ни на мгновение не отрываю глаз от высохшего лица под балахоном. Он должен разозлиться, выйти из себя. Получив прилюдно подобное оскорбление как себя лично, так и своего бога он просто обязан лично покарать богохульца. Только бы сработало.