Спящие красавицы
Шрифт:
Она нежно целует внучку:
– Ой, ты моя маленькая… Золотце мое…
На радостях Скелетон семенит к выходу, – с криком «киай!» бьет ногой косяк. Со стены падает репродукция «Девочка с персиками». Скелетон испуганно застыла.
– Бабон, блять, тупая! Сколько раз повторять, хватит дрыгаться! А ну подними девочку! Подними персики, я сказала!
10. Одинокая и сумасшедшая
На вопрос, сколько еще Вера будет таскать
С другой стороны, если не Вера, то найдется другая. И она будет такая змеюка… такая тварь… такая бэ… У Веры иногда аж дух захватывает, какая это будет бэ! Так что уж лучше она, Вера, чем всякие другие бэ.
Вот почему она иногда даже с радостью тащит Козырева из подъезда к машине.
Козырев вскидывает голову:
– Вера, Вы не забыли настоятельную просьбу моей жены выйти за меня замуж? Куда мы едем?
– К ней и едем.
Она впихивает Козырева на заднее сиденье, садится сама, машина трогается.
– Так что замуж?
– Нет, за Вас не пойду. Вы старый и страшный.
– Ну и что? Я всегда был такой.
– Ну как это что? Я – молодая, интересная. А вдруг я захочу на танцы, допустим.
– Допустим, отпустим.
– А вдруг там…
– Знаем… И что?
– Ну как это что? Как это так? Я жена или кто? А вы муж или кто?
– У нас любовь, Вера. А секс… Ну что секс? Найдем какого-нибудь трабунишку, вот и будет Вам секс.
– Как Вы такое вообще можете говорить? Трабунишку… Мне не нужен трабунишка. Я не бешенная!
Она вдруг оглядывается на Козырева – в глазах ее неподдельный ужас.
– Ой, какой Вы страшный и старый, мать честная! Валерия Николаевна, нет, нет и нет! Я не могу! И не просите!
Как всегда пьяного Козырева встречает преданная Лиза. Она угодливо подставляет кресло, и вот дремлющего Козырева везут в чайную беседку. К процессии прибилась и бедная переводчица Риты – почему-то она всегда выступает в роли жалкой просительницы за Риту.
– Так вы не пойдете за него замуж? – кисло спрашивает переводчица Майя.
Вера долго молчит.
– А как Вы сама думаете?
– Я бы точно не пошла.
В чашках остывает чай. Жена Козырева – Валерия – неподвижна в кресле-каталке. Майя подносит чашку, губы Валерии инстинктивно открываются, она делает несколько мелких глотков.
– Мы снова пьем чай… – комментирует Майя.
Валерия видимо что-то отвечает.
– Да-да, – соглашается с ней Майя. – Прекрасный солнечный полдень…
– Прекрасный… – почему-то вздыхает переводчица Риты и опять начинает растерянно листать тетрадь.
– Маргарита пишет новую предсмертную записку. Здесь начало. Роман Григорьевич не появляется у нее уже пять дней.
Все молчат.
– Читать? –
– Для кого читать? Он же все равно спит.
Вера почему-то надменна:
– Как можно читать записку любовницы в присутствии живой жены?
– Во-первых, она не любовница, а тоже жена, хотя и бывшая.
– Что такое бывшая жена? Она уже не жена!
– Мне ее так жалко… У нее никого нет… Она просто одинокая и сумасшедшая… Уже сошла с ума на почве этих предсмертных записок.
– Как страшно быть бывшей любовницей, правда? – говорит Майя. – Да еще мертвой…
Вера с недоумением листает протянутую тетрадь.
– Оставьте, я почитаю ему потом.
Козырев делает расхристанное движение рукой и чашка с чаем летит на траву. Козырев открывает глаза. Майя вытирает губы Валерии салфеткой. На ее глаза наворачиваются слезы, когда она начинает переводить, что говорит Валерия.
– Она говорит… Вы слышите, она говорит: и вот я мертва, Роман.
– Да, мертва, – соглашается Козырев.
– Заткнитесь, пожалуйста, Роман Григорьевич! – гневно машет руками Майя. – Валерия говорит: я мертва много дней. «Чтоб ты сдохла, старая калоша!», говорил ты себе много-много раз.
– Разве я говорил такое? – удивляется Козырев.
– Роман, теперь это случилось. Я больше не мешаю тебе ни в чем. Я просто лежу мертвая и по моим щекам катятся слезы прощения и прощания.
Козырев начинает погружаться в новую дрему:
– Мертвые так много не говорят, Лера.
– Не затыкайте ей рот, она хочет сказать все, что думает о Вас!
Майя прикладывает платочек сначала к своим мокрым глазам, потом к сухим глазам Валерии.
– Вы так и не ответили на вопрос Валерии!
– Какой вопрос? – не поняла Вера.
– Что он испытывал, когда он эту… как ее… корректоршу…
– Михайлову?
– Да, Михайлову.
– А что он может ответить? Какое он испытал грандиозное щемящее чувство вселенского стыда?
– Я умоляю! – сморкается в платочек Майя.
– Он всегда отвечает, что у него сложный жизненный путь маньяка и извращенца.
– Стандартная отговорка козла и потаскуна.
– И Вы после этого спрашиваете, почему я не хочу за него замуж!
– Но это же временно! По просьбе Валерии Николаевны!
– Нет, не могу – даже на один день не могу!
– Валерия Вас умоляет: Вера, будьте человеком. Как его можно оставить без присмотра, ну как?
Вера начинает всхлипывать о своем:
– Но он и Михайлова, понимаете… И не раз, между прочим… У меня – глаза на лоб… А Михайлов такой хороший мальчик…
Она перещелкивает на мобильнике фотографии, нашла нужную: