Спящие от печали (сборник)
Шрифт:
Все как есть наши мужики самостоятельны, оне в Лунёве друг в дружку стрелять – разделяться на красных-белых – не хотели. И сразу, как чужэя всходют, – лесом-лесом, да горой, да Сухем долом семь вёрст отмахают – в городки. Видала, чай: два валуна-то высоки там лежат? Как две горы над ельником-то висят. И кажда гора – цельного камню, знашь, единого из ельника выступат: городки! Вот. А под ними – лазы ведь глыбоки. Пещеры тёмны – без конца-без краю. Которы старики бают, ажно к Царёву кургану оне вёдут! Пещеры. И в Волгу, в берег, из-под камней тама выходют…
Ну, в наше время никто уж под землёй
Вот Пошонцовы братовья, Надёнкины деды два, туды сё ходили. По пещерам да к Иргизу. И уж тама, в монастырях-то в подземных, молились, бывало. Запоминали – ученье-то исконно русско. А уж возвернутся – передают. Да тайком всем толкуют: крамола римска, ерманска-венецианска, давно ведь портит Афон-от поманеньку: кой-где – проникат всё жа! А от Афону – уж через Польшу-Малороссию – и нас сё прохватыват, крамола-то иха: берегитесь! Оттудова – ослабленье веры с какех уж пор идёт, и дальше – больше токо оно будет. А как веры сильной и здесь уж, на Волге, не останется и как истинны молельщики за весь род людской токо последни здесь перемрут, то конец уж всему свету и наступит! Да.
Вот оне вёрнутся, деды Пошонцовы два, и сказывают всем лунёвским: в точность как святые пра-отцы наши сроду сами себя хранили – вот эдак вот обычай чистай русскай соблюдать нам в монастырях-то велели и эдак жа себя для Бога чисто сохранять. По Острожской библии! Чисто да неукоснённо… Вот люди-то, бывало, и стараются – по строгому правилу живут.
Как, знашь, Романовы-немцы на русском престоле сели, и как русски токо цари все кончились, вот истинно русску веру нашу настоящу Алексей Михалыч, немец-царь, под землю и загнал. Русской ведь веры – Иргизски-то монастыри сроду! Веками уж службы под землёй служили, по неиспорченному, знашь, чину – отцовскому-прежнему…
Из них, из Романовых, один токо Филарет, покудова живой был, русской веры держалси всё жа: другея-то уж – видимость токо такую делали. А Михаил-то, сын-от, сё вроде крепилси, знашь. Крепилси-крепилси, а под конец и сбалвалси: немецка кровь в нём пересилила. Чай, однех токо голштинцев сколь в Россею созвал – торговать-богатеть! Русских-то как прижимал-теснил – а их больно любил, немтырей… И Алексея свово он, Михаил, уж по немецкому, по своему, сё подучивал. Да. А дальше-то – и пошло: нерусско всё правленье вверху, над Россеей-матушкой всей, повелось…
И такую моду оне в Россее ввели и всё время её, моду эту, при себе держали – Романовы: пускай навозно – зато привозно!.. Народ-от русскай сё им снизу и кивал: ладно да ладно: токо от нас отстаньте. А сам навозным-то-привозным-то – брезговал сроду, знашь, народ-от. И себя тайком – от навозного-то-привозного – уж сроду хранил! Хранил-берёг.
И нову веру оне, Романовы, через Никона сделали – онемеченну маненько: под римскай манер да под венецианску крамолу. Ну, не до конца всё жа: чай и в новой-то вере умны русски батюшки кой-чово из старой веры тайком сберегли всё жа. Сохранили-сберегли… Да.
Романовски предки, оне ведь, двое
Антихрист-то ёво, Никона, обуял, да и велел ёму всех за веру отцовску жечь-пытать да убивать. Чтоб уж весь ба народ западны крамолы принимать наперёд ба – училси. И их без остановки – наперегонки ба принимал. И чтоб каждай русскай изменник – русского ба каждого неизменника – убил! Так антихрист-то ёму, Никону, велел-нашаптывал…
Чай, всё ведь это уж было – ище Никон русских на русских натравлял, чтоб русски-то русских везде били!
Вот, по всей Волге люди под землю и уходили! Земля, знашь, сроду от брато-убивства нас и спасала… От брато-убивства, да от измены, знашь. По Северу, по Сибири – там леса дремучи русских-то от измены спасали-скрывали. А нас, вдоль Волги, – земля. Земля прятала. И все наши пра-прадеды как ведь сроду баяли? Живи, пока Москва не видит: Москва увидит – жить не даст!..
Ну, и красны в Лунёво нагрянули – щас все мужики в те пещеры, лесом-лесом – да под городки и скрылись: чтоба, знашь, зла меж собой не делать, ёво не множить ба. А белы на околице завиднелись – мы уж опять узлы похватали, да огородами, да горой, да под землёй и пропали: нету мужиков-то никого.
Красны, знашь, смутьяны-безбожники? Нам с ними делать нечего. С ними – грех: антихристово племя… А белы-то – уж без царя всякого. У них уж немецкого царя – и то не осталось: он, Николай-то Второй, на русскай трон рукой махнул да антихристу на милость и сдалси. И за кого, за каку-таку белу власть, оне, белы, воюют – мы ведь её, эту власть, не знам. А кто у них заместо царя – оне и сами ище не понимают: може и немец какой опять на трон от них вскочит. Ай може кто ищё хуже. Так, впустую, воюют: пёс знат, за кого…
А антихрист, он сильно ведь опять добивалси! Вот чтоб на красны да белы мы ба тут, православны, в Лунёве, тожа разбились ба – ну и сами себя поубивали ба скорея насмерть, своеми руками, один – другого. Он так добивалси-хотел… Всё Лунёво – оно поперёк ёму, антихристу, сроду шло! Ну и тут, знамо дело, решили: не разбиваться!
И Миканор Иваныч всем на сходке велел:
– Разбивку середь русских людей, в точность как наши пра-отцы тута сроду не допускали, её – не делать! Грех. Грех смертнай и народу – последня погибель.
– Мир, – баял, – стоит до рати. А рать – до мира. Вот, до мира пускай городки нас прячут. Не в первай раз.
Ну, люди-то – все тожа: сразу раскусили. Чай, не дураки.
– Э-э-э! Дело знакомо! – сразу раскусили. – Эт ведь, как при Никоне, опять хотят, чтоб мы друг дружку ба – били! Старо дело-то – в которай раз затёвают! Антихристово.
– Ну уж нет! – сказали. – Сызнова под землю пора.
– Правильно! – сказали. – А дальше – там развиднется.
И тятенька дома за ужином эдак же нам строго всем наказал: