Спящие воспоминания
Шрифт:
Она спустилась ко мне, когда я уже не сомневался, что ее и след простыл, и собирался удостовериться, поднявшись на второй этаж. В руке у нее был черный кожаный чемодан. Она села на диван рядом со мной. И вдруг я почувствовал, что мы одновременно подумали об одном и том же: о теле Людо Ф. в квартире на авеню Роден.
Я взял ее чемодан — он был довольно тяжелый, — и мы снова пошли по авеню Дю Нор. Она вздохнула с облегчением, покинув этот дом. Я тоже. Бывают такие места, не внушающие опасения с первого взгляда, на вид совершенно обычные, но очень скоро вы начинаете ощущать исходящие от них пагубные волны. А я всегда был чувствителен к тому, что называют «аурой места». До такой степени, что спешил уйти при малейшем сомнении, как в тот зимний день в кафе «Родник», когда оказался в обществе
На авеню Дю Нор я время от времени останавливался и ставил чемодан на землю. Он и вправду был тяжелый, этот чемодан. Я даже спросил ее, не засунула ли она туда тело Людо Ф. Она осталась невозмутима, но шутка ей явно не понравилась. Шутка ли? Иногда во сне и даже сейчас, когда я пишу эти строки, я чувствую в правой руке тяжесть этого чемодана, как старую рану, которая давно зарубцевалась, но все еще побаливает зимой или к дождю. Давние угрызения совести? Они преследовали меня, но я никак не мог постичь их причину. Однажды мне было наитие, что причина эта родилась раньше меня и угрызения совести распространялись, точно по бикфордову шнуру. Мое наитие было мимолетно, как крошечный огонек спички, что вспыхивает на несколько секунд в темноте и гаснет…
Было еще далеко до вокзала Ла Варен, куда я приехал из Парижа в день нашего первого свидания. Я предложил ей провести остаток дня и ночь в отеле «Малый Риц», где мы ночевали две недели назад. Но она напомнила мне, что я тогда заполнил карточку в «Малом Рице», указав свое имя, как и в ту ночь в отеле «Малакофф». И потом, хозяева «Малого Рица» знали ее в лицо. Лучше нам было не напоминать о себе.
Очень может быть, что именно это далекое и смутное воспоминание об одном летнем дне в Сен-Море заставило меня написать сорок шесть лет спустя в одной из тетрадей вот эти датированные 26 декабря 2011 года несколько строк:
«Сон. Я вижу комиссара полиции, он протягивает мне повестку на пожелтевшей бумаге. В первой фразе говорится о преступлении, по которому я должен выступить свидетелем. Я не хочу читать эти страницы. Я теряю их. В дальнейшем я узнаю, что речь идет о девушке из Сен-Мор-де-Фоссе, убившей мужчину старше ее в Марли-ле-Руа (?). Я не знаю, почему вызван свидетелем.
Это вариация повторяющегося сна: уже арестовали разных людей, но меня никто не опознал. И я тоже живу под угрозой ареста, зная, что это случится, когда установят мою связь с „виновными“. Но в чем они виновны?»
В прошлом году на самом дне большого конверта, среди просроченных паспортов в темно-синих картонных обложках и табелей из пансиона и коллежа в Верхней Савойе, где я жил в детстве, мне попались несколько машинописных страниц.
В первый момент я не решился перечесть эти невесомые листки, скрепленные ржавой скрепкой. Я хотел сразу выбросить их, но это казалось мне невозможным, так радиоактивные отходы бесполезно закапывать даже на сто метров под землю.
Есть только один способ нейтрализовать это тощее досье — выписать из него отрывки и перемешать их со страницами романа, как я сделал тридцать лет назад. Тогда никто не узнает, имеют ли они отношение к действительности или принадлежат к области снов. Сегодня, 10 марта 2017 года, я вновь открыл бледно-зеленую папочку, снял скрепку, оставившую пятно ржавчины на первом листке, и, прежде чем порвать все, чтобы не было больше никаких материальных следов,
На первом листке: 29 июня 1965.
Судебная полиция. Отдел нравов.
Вещ. док. 29: Положение гильз.
Три гильзы, соответствующие трем выпущенным пулям, были обнаружены…
Что касается выдвигаемых гипотез о том, каким образом было совершено убийство Людовика Ф…
На втором листке: 5 июля 1965.
Судебная полиция. Полиция нравов.
Так называемый Людовик Ф. пользовался этим вымышленным именем около двадцати лет. На самом деде это был некий Аксель Б. по прозвищу Бауэлс [7] . Родился 20 февраля 1916 года в Фредериксберге (Дания). Без определенных занятий. Числится в бегах с апреля 1949-го, жил в Париже (16-й округ). Последнее известное место жительства: 48, улица Бель-Фей.
7
Bowels — кишки (англ.).
На четвертом листке: 5 июля 1965.
Судебная полиция.
Полиция нравов.
Жан Д.
родился 25 июля 1945 года в Булонь-Бийанкур (Сена).
…Обнаружены две гостиничные карточки на имя Жана Д., заполненные им в июне 1965 года:
7 июня 1965: Отель-ресторан «Малый Риц», 68, авеню 11 Ноября, Варен-Сент-Илер (Сена-и-Марна).
28 июня 1965: Отель «Малакофф», 3, авеню Раймон-Пуанкаре, Париж, 16-й округ; указан домашний адрес 2, авеню Роден (16-й).
И в «Малом Рице», и в отеле «Малакофф» с ним была девушка лет двадцати, среднего роста, волосы темные, глаза светлые, соответствует описанию, которое дает в своих показаниях г-н Р., консьерж, 2, авеню Роден, Париж, 16-й округ.
Личность этой девушки установить пока не удалось.
Ее личность так и не установили, но я отыскал ее след двадцать лет спустя. Ее фамилия значилась в парижском телефонном справочнике за тот год, фамилия и имя, ошибиться я не мог. 76, бульвар Серюрье, 19-й округ. 208.76.68.
Это было в августе. Телефон не отвечал. Несколько раз под вечер я стоял у кирпичного дома, за которым раскинулся парк Бют-дю-Шапо-Руж. Я не знал этого квартала. Люди знакомят вас с городом в его самых потаенных и дальних уголках, назначая вам встречу по тому или иному адресу. Исчезая, они увлекают вас по своим следам. В конце дня, внизу идущего под уклон бульвара Серюрье, у меня было чувство, что время остановилось. Солнце и тишина, синева неба, охристый цвет стен дома, зелень деревьев в парке… все это выглядело контрастом, в моей памяти, с Басин-де-ла-Виллет или Уркским каналом, всего-то чуть выше в том же округе, которые я открыл для себя в одну декабрьскую ночь благодаря мадам Юберсен.
Ничего для меня не изменилось. Этим летом я ждал у дверей многоквартирного дома, как ждал на тротуаре, двадцать пять лет назад, зимой, дочь Стёпы. Если бы меня спросили: «И с какой целью ты все это делаешь?», я бы, наверно, ответил просто: «Пытаюсь разгадать тайны Парижа».
Однажды, на исходе этого августа, я узнал издали ее силуэт в самом конце бульвара Серюрье. Меня это не удивило. Достаточно немного терпения. Я вспоминал мои настольные книги той поры, когда мы познакомились: «К вечности через звезды» и «Вечное возвращение»… Она спускалась по бульвару с чемоданом в руке, но это был не тот, черный, кожаный, который я нес когда-то до вокзала Ла Варен. Металлический чемоданчик. В нем отражались солнечные лучи. Я пошел ей навстречу, и мы пересеклись на полдороге на бульваре Серюрье.
Я взял у нее чемоданчик. Нам не надо было ничего говорить. Мы ушли пешком из Сен-Мора, 35, авеню Дю Нор, и нам понадобилось двадцать лет, чтобы дойти до дома 76 по бульвару Серюрье. Чемодан казался мне куда легче, чем тот, другой. Таким легким, что я даже подумал, не пуст ли он. Наверно, с годами вы сбрасываете всю лишнюю тяжесть, которую таскали за собой, и угрызения совести заодно.
Я заметил косой шрам у нее на лбу. Автомобильная авария, сказала она. Из тех аварий, в которых теряют память. Меня она, однако, узнала. Но явно не помнила событий лета 1965 года.