Спящий бог. 018 секс, блокчейн и новый мир
Шрифт:
Апостол Павел говорит о духовной свободе: «Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11:19). Эту мысль повторяет Августин Блаженный: «В главном единство, в спорном свобода, во всем – любовь».
Свобода рождает множество мнений и, как следствие, множество противостоящих друг другу группировок. Энергия противостояния подобна центробежным силам. Чтобы удержать свободных верующих вместе, нужны центростремительные силы.
Отталкивающие силы генерируют разность мнений. Сдавливающую силу создает институт, имеющий
Такой Храм есть в каждой религии. Буддизм, даосизм, синтоизм и прочие религии всегда состояли из школ, имеющих разные мнения по вторичным вопросам. Но у каждой был свой институт (совокупность базовых истин-догматов), удерживавший группы вместе.
Например, Храм индуизма – признание трех божеств: Брахмы-создателя, Вишну-сохранителя (Кришны) и Шивы-разрушителя. Эти божества образуют вечный цикл создания-сохранения-исчезновения мира. Признающий это считается индуистом (в реальности чуть сложнее, нужно еще ритуалы соблюдать, но это уже вторично). Главное, чтобы ты признавал индуистское представление об устройстве мира, о его природе.
Помимо трех основных богов, индуист может верить в своих домашних богов, по домашнему поверью, живущих в его доме. Может приносить им жертвы и поклоняться, как хочет. Другие индуисты могут не признавать его домашних богов или даже не знать об их существовании – все это не нарушает целостность индуизма.
Свобода в религии приводит к возникновению оппонентов. С одной стороны, тренд в ту сторону гарантирует, что однажды ее разорвет на миллион кусочков. С другой стороны, это как бы оживляет ее, не позволяя застыть в монотонном бормотании единых форм.
Абсолютная свобода гарантирует абсолютное распыление. Абсолютное отсутствие свободы гарантирует застой с последующей деградацией и разложением. Свобода в итоге убивает, как и отсутствие свободы. Сохранение и выживание лежат между двумя крайностями. Живая религия как звезда. Силы гравитации ее сдавливают, а силы термоядерной реакции ее разрывают. Когда остается только одна сила, звезда исчезает – или взрывается, или сжимается.
Противоборствующие группировки внутри религии похожи на противоборствующие группировки внутри науки. Ученые готовы за свою научную истину в прямом смысле драться (и реально дерутся). Единство науки обеспечивает Храм – фундаментальные законы. Признающие Храм считают друг друга честными людьми, ищущими истину. А споры… Ну что ж… Природа у человека такая… Зато при спорах расцветают сто цветов.
В свободной научной среде ученым признается тот, кто разделяет базовые истины и оперирует логикой и опытом. В свободной религиозной среде единоверцем признается тот, кто разделяет базовые истины и чистым сердцем ищет ответы на спорные вопросы.
Ситуация переворачивается с ног на голову, когда наука или религия оказывается под пятой государства. Искателей истин всякая власть гонит. Появляются идеологически верные ученые и верующие – начетники и догматики. Истина теперь – соответствовать мнению власти. Если ученый выходит за очерченные рамки, его называют лжеученым. Если верующий выходит за официально очерченные рамки, он получает статус еретика.
Ересь в переводе – иное мнение. В христианстве это слово наполняется новым смыслом – ложное мнение. Ложь – враг истины. Носитель иного
С момента, когда наука или религия теряют свою свободу, появляется новый центр, вокруг которого они вращаются, – Власть. Власть никогда не намерена искать истину. Она думает исключительно о сохранении и усилении себя (иначе это не власть).
Религия, идеология, наука и любая деятельность, основанная на творчестве, в руках власти превращаются из живых и свободных искателей истины в мертвые инструменты, нудно работающие в обозначенных рамках. Они никогда не ищут истину. Они всегда ищут, как за уши притянуть все под догму, спущенную по разнарядке сверху.
Если нет внешней силы, заинтересованной единообразить религию, она в принципе не может быть монолитной. Показатель естественности религии – множество мнений. Не могут свободные в духовных вопросах верующие сами оформиться в централизованный аппарат, где все признают одну истину, а всякое отклонение от нее посчитают ересью.
Парадокс
У христианских общин Римской империи были две схожие черты. Первая: все они признавали авторитет Христа и возвышали его как могли. Чем больше проходило времени, тем больше возвышался образ основателя. Пока в итоге Христа не объявили Богом.
Эту эволюция иллюстрирует перевод некоторых стихов о Христе. Например, сейчас Евангелие описывает Иисуса так: «вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам» (Лк. 7, 34). Дословный перевод этих слов: «вот обжора и пьяница, друг мытарям и проституткам». Сначала обжору заменили на чревоугодника, а пьяницу на винопийцу. Потом смягчили до современного варианта.
Евангелие характеризует Христа большим любителем выпить, закусить и пообщаться с женщинами. Из этого следует, что приписываемые Христу призывы к гастрономическому и сексуальному аскетизму являются поздним изобретением Церкви.
Вторая черта раннехристианских группировок – в отличие от иудаизма у них не было кровных ограничений. Человек любого племени и происхождения мог стать христианином. Никто его не мог укорить за его неблаговидное прошлое.
По всем другим вопросам в христианстве было ровно столько мнений, сколько групп. Каждая новая ситуация умножала эти мнения, и создатели новых мнений старались возвести их в ранг святой истины. Естественно, эти истины конфликтовали друг с другом.
Рим не обращал на христиан внимания. Ему вообще было плевать, кто во что верит, какие философские и богословские проблемы обсуждает. Власть говорила подданным (то есть людям под данью, обложенным данью): «Платите налоги и верьте, во что хотите».
Рим был миролюбив ко всем религиям. Для божеств, почитаемых на его территории, он построил Пантеон («пан» – «всеобщий»; «тео» – «бог»), всеобщее божественное «общежитие». Любое божество любого племени могло найти там себе место.
Религиозных разборок римская власть никогда не устраивала. Рим жил по принципу: «Бог на стороне больших батальонов» (фразу приписывают Вольтеру). Он сосредотачивал свои ресурсы на политической, военной и экономической мощи. На поиске религиозной или философской истины Рим никогда не концентрировался. Никогда.