Спящий бык

Соколов Лев Александрович

Вот уже подплывая, и увидели всадников, ехавших по дороге на берегу.

Наши мужчины не сговариваясь рванули к берегу. Там была одежда. И ножи… — подумал я.

И я поплыл догонять.

Кавалькада, для меня была не сказать, чтоб величественная. Мне-то весь пафос портили воспоминания об голливудских эпик-пеплосах, где европейские монархи, римские императоры и восточные деспоты ехали в сопровождении тысяч воинов, и отборные "преторианцы", "нукеры", и "бессмертные" сопровождали их; и блестели доспехи, и взмывались штандарты, и вскидывал руки народ, и приветственные возгласы плыли как прибой могучего моря, да… А тут какая-то конная шарага на пятнадцать человек… Ну и второе что

портило впечатление, это местные волосатые коньки и способ на них поездки. Какие бы серьезные парни не ехали на этих волосатых лошадках ростом наверно с мулов моего мира, но мелкая рысь коньков и отсутствие стремян заставляла всадников смешно подпрыгивать вверх-вниз на каждом шаге. Кони – трюх-трюх-трюх… Всадники – дрынь-дрынь-дрынь… Да еще и ногами почти до земли достают… В совокупности с важными лицами верховых, это смотрелось почти комедийно. Ну примерно так, как выглядели бы продубленные суровые байкеры в татуировках и в шрамах, едущие по шоссе на детских трехколесных велосипедиках. Представили?.. Вот примерно такой же эффект.

— Это дроттин Эйнар с малой дружиной… — Сказал Гудмунд.

— Дроттин… — эхом протянул Лейв.

В их голосах не было напряженности, да я уже и вспомнил, что дроттином здесь называли самого главного парня, предводителя собственной дружины, нечто вроде местного князя. Так что теперь мы плыли к берегу подгоняемые уже не тревогой, но любопытством. Как ни крути – а прибытие первого лица страны, это даже в моем мире событие. Продолжая рассекать воду, я увидел как вслед за кавалькадой из леса появилось и шестеро пеших. Это были воины, и они бежали на отдалении от лошадок, но ничуть не отставали.

Мы добрались до берега почти в один момент с всадниками. Главный натянул удила, и не оборачиваясь поднял руку. Процессия остановилась. Женщины побросали вальки. А мужчины замерли в воде примерно по пояс. Все ждали, что он скажет. Ну и я ждал.

Я уже сказал, что меня процессия не очень впечатлила. Но мне, скажем так, было с чем сравнивать – не парад на Красной площади как-никак. В то же время, уже пообтесавшись среди местного колорита, я бы даже без слов Гудмунда и Лейва которые открыли, — кто едет, понял, что к нам подкатили очень-очень солидные ребята. Во-первых, все всадники были в крашенной одежде и плащах. Здесь, где все в основном ходили в одежде из неокрашенного полотна, это был показатель. Во-вторых, на них было множество металлических украшений с узорами: застежки на плащах, бляхи на поясах и уздечках… Все это тоже говорило. Круглые щиты были не просто из дерева, а с металлическим навершьем в центре, и по краю тоже оббитые железом. И наконец, больше чем у половины на поясах висели мечи – здесь это была большая редкость и ценность. У тех же, у кого не было мечей пояса украшали тесаки – нечто вроде хозяйственных ножей дико увеличенных в размерах. Это было не так круто как меч, но тоже недешево. Короче, солидные уважаемые люди со всеми атрибутами. Да и вообще, вблизи желание похихикать над этими мужиками на смешных лошадках враз пропало. Лица у них были такие, что к шуткам никак не располагали, а наоборот как-то сразу настраивали на серьезный лад. Мужики на лошадях шарили вокруг взглядами, и я попав под парочку почувствовал желание уплыть обратно поближе к островки и дрейфовавшей около него коряге. Была у них во взгляде оценка – не в смысле каков я там герой, в этом отношении невысокая – а ленивая оценка, как бы это половчей лишить здоровья. Когда на тебя так смотрят, пусть даже и мельком, неприятное это ощущение…

Ну и мужчина во главе всадников. Оно конечно, не было за его спиной парочки легионов, да недоставало вокруг восторженно вопящего народа на форуме. Но вот лицо у него было вполне императорским. Количество людей в подчинении вещь относительная, а сознание своего места в иерархии – абсолютная. Этот мужчина в шапке и плаще отороченными красивым

мехом, был на вершине. Это было видно и по взгляду и по поставу головы. Он излучал уверенность. Уверенность в себе, и в том что ему будут подчиняться. Его лицо обрамленное короткой бородкой показалось мне не слишком приятным. Впрочем, возможно это были лишь мои пунктики. В целом это был молодой еще мужчина с крупным носом, и какой-то неясной линией изгиба рта, чуть-чуть не переходящим в улыбку. Вот эти холодные глаза, и чуть-чуть… Но это опять же мои пунктики.

— Приветствую тебя, дроттин, — почтительно сказала Хала, и все вокруг поклонились, правда как я заметил, достойно и без особого раболепствования. Ни разу не восточное вытирание себя об землю на коленях, даже и не поясной поклон…

Ну и я склонил себя к земле примерно на то же количество градусов, а потом распрямился вместо со всеми.

— Приветствую, люди. — Вальяжно сказал дроттин, и повернулся к Халле. — Как твоё имя женщина?

— Я Халла, дочь Хемминга, жена Вермунда сын Торрода, хозяина этого двора.

— Я помню Вермунда, — согласился Эйнар. — А где он сам?

— Пошел в лес, наготовить несколько жердин. Прости дроттин, но мы не знали, что ты сегодня будешь в наших краях. Не пойдешь ли в дом? Мы постараемся угостить тебя чем сегодня богаты.

— Не нужно, — отмахнул рукой дроттин, — мы здесь проездом, едем на Сивый двор. Хакон Сивые уши обещал порадовать нас славной охотой. А твоего мужа я всяко увижу во время вейцлы.

Дротинн Эйнар перевел взгляд с Халлы на Халльдис, которая стояла рядом с матерью и спросил совсем другим, каким-то масляным голосом.

— А ты кто… красавица?

Мать и дочь стояли ко мне спиной, и я не видел их лиц. Зато лицо дроттина Эйнара я видел во всей красе. Не только его голос, его глаза тоже стали масляными, мечтательными, предвкушающими.

— Это моя дочь, Халльдис. — Ответила за дочь Халла, и в её голосе проскользнул холодок. — Она у нас уже совсем взрослая. Мы на ней уже сговорили помолвку.

— Я и вижу… что совсем взрослая. — Как-то по-своему согласился Эйнар. — С кем же помолвлена роща-злата-Халльдис?

— С Рунольвом сыном Кольбейна-заплаты.

— О, предки Кольбейна были храбрые воины, и много добра оставили потомкам. — Неопределенно протянул Эйнар. — Но такой красавицы не стоят и все накопленные Кольбейном богатства, тем более, что и он сам, и его сын вряд ли сумеют еще приумножить их…

Эйнар замолчал, и Халла молчала.

— А я тоже уже взрослая, и тоже красавица! — Вдруг подала голос кроха Астрид.

Вот тебе и тихоня!..

Один из дружинников дроттина топорщившийся из под шлема во все стороны свирепой бородищей, раскатисто заржал. Остальные подхватили.

Астрид покраснела как пион, и кажется увлажнилась глазами. Эйнар оторвал взгляд от Халльдис и улыбнулся.

— Ладно, бывайте здоровы люди, — сказал он.

— Заедешь ли к нам на обратном пути, дроттин – осведомилась Халла. — Тут ведь одна дорога.

— Может заеду, а может нет, — качнул головой Эйнар. — Ты узнаешь, Халла.

Дроттин махнул рукой, и лошади тронулись под звучный шум копыт. Прорысили мимо нас всадники, а потом пробежали и хвостовые пешие воины. Я взглянул на них, встретился с одним взглядом, и вздрогнул – на мгновение показалось мне, что у мужика совсем не человечьи глаза со странными огромными зрачками. Но это была доля секунда, и не померещилось ли мне? — Я не был уверен…

Я что-то почувствовал, что вроде немного проторчал столбов в воде, во время данной сцены, а все равно продрог, и полез на берег. Ингибьёрг уже осматривала то место макушки Торви, которым он торпедировал корягу. Халльдис пыжилась от гордости. Лейв провожал удаляющуюся всадников восторженным взглядом. Нетрудно было понять, что на крыльях мечты он тоже улетает вместе с кавалькадой, а может даже и в её главе… В глазах Халлы однако застыла легкая тревога.

— Мама… мама… а я что, некрасивая?.. — Захлебываясь обидой спросила подбежавшая Астрид.