Спящий бык
Шрифт:
— Попадай в шаг коня, сын, — закричал Вермунд. — Ты должен помогать ему, а не висеть на спине кулем!..
— Я уста-ааал, — признался Лейв проезжая мимо – растянуто, в несколько выдохов, на каждый удар конского копыта о землю.
— А устал, — так слезай. — Махнул рукой Вермунд. — Отдохнешь, снова залезешь.
Лейв наклонился к шее коня, перекинул через него одну ногу, слез на землю, и пошел к нам раскоряченной походкой старого чапаевского кавалериста. Хвитфакси плелся за мальчишкой вскидывая ноги чуть выше, чем это было нужно для шага. Мне при взгляде на коня вспомнились боксеры, что пританцовывают перед
— Хочешь проехать? — Спросил меня Вермунд.
— Хочу, — кивнул я.
Я подошел к коню, и взял у Лейва поводья, и снова накинул на шею коню.
— Ну-ка постой смирно минутку Хвит, — попросил я белогривого.
Хвитфакси повел на меня ярым зраком, но послушался. С того укуса прошло много времени, мы узнали друг-друга лучше, и поладили. Хотя начиналась дружба с меркантильных подачек вкусненьким. Естественно моих ему… Поскольку ни седла ни стремян не было, то взбираться на спину коня приходилось исключительно за счет ловкости. — (вот еще для чего нужно стремя, жаль что я не догадался вовремя сказать это Вермунду). Я хекнул подпрыгнул вверх и перевесился на конском крупе как колбаса – голова и руки с одной стороны, ноги с другой. Потом охватил шею Хвита левой рукой, в то время как правую ногу, изогнувшись червяком забросил на конскую спину. Пара судорожных движений, и я оказался верхом на коне. Неплохо, неплохо… Лейва Вермунду пришлось подсаживать…
— Вперед, малыш, — похлопал я коня по холке, и легонько подстукнул пятками. Хвитфакси задорно взял темп. Я трясся на нем, время от времени натягивая поводья. Это было почти как на велосипеде, с той только разницей, что больше трясло, не было такой уверенной посадки, и направление ты задавал лишь примерно, все таки руль из поводьев и ноги коня жесткой связи не имелии. Хвит в очередной раз прогалопировал мимо коров, смачно с брызгами вступив в зеленую лепешку и попытался наскочить на лежавшего на дальнем конце поля Виги, после чего пес оскорблено лая бежал за нами треть круга, примериваясь сбоку ухватить Хвитфакси за бабку. Хвит начал тревожно косить глазом. Я грешным делом испугался – и того что конь поддаст Виги задним копытом, и того что я при этом кубарем полечу на землю. Все-таки ездить по ровному месту одно, а сидеть на брыкающимся коне совсем другое.
— Оставь, Виги! — Крикнул я, — нельзя!
Виги еще раз грозно гавкнул, и сел почесать за ухом. Догонял он, поэтому мог было считать себя победителем.
Я подъехал к летней хижине, и соскочил с коня. Не так как Лейв, а перебросив ногу перед собой, и одновременно выгнув спину, оттолкнувшись задом от крупа. Это было модно, хотя немного не рассчитал, и придал себе слишком большое ускорение, отчего запнулся и едва не влетел в землю носом. Но в целом, вышло нормально.
Я отдал повод Вермунду.
— Ты не в первый раз на коне. — Вермунд не спросил это, а сказал утверждающе. — Сам здесь тренировался.
Я подумал, соврать или сказать правду, — в конце-концов Вермунд не разрешал мне ездить ни на его лучшем жеребце, ни на кобылах. Но с другой стороны, ведь и не запрещал… Я пастух, и иногда должен быть верхом. Оспак вон, тоже иногда садился на кобылок. А на Хвитфакси он не лазил чисто из страха, потому что подкармливать белогривого ему и в голову не приходило…
— Да, — сознался я. — Не в первый.
— Это видно, — кивнул Вермунд. — Молодец. Мужчина если живет с моря должен уметь водить корабль. А если живет с земли, должен хорошо ездить верхом.
— А если мужчина хочет просто вернуться домой? — Спросил я.
— Тогда он должен уметь делать и то и другое особенно хорошо. Кто знает, какие ему нужно будет
Мы оба замолчали. Лейв тем временем уже отошел, престал корячить сведенные ноги бубликом, и подошел к нам.
— Видел мой нож, Димитар-р? — С простодушным хвастовством спросил он.
— Откуда? Я же не был там, где ты получил возможность его носить, — ответил я с гораздо большим энтузиазмом, чем испытывал на самом деле. Нож Лейва я видел сегодня только мельком, на его пояснице, но судя по рукояти он совсем не отличался от тех, что носили здесь все другие взрослы мужчины.
— Смотри!
Лейв потянул руку назад к пояснице и вытянул оттуда нож. Да не то что нож, — ножищще. Как и у большинства здесь, это был здоровенный грубо откованный тесак живопырного вида, с утяжеленным ближе к острию лезвием. Чем-то он напоминал виденные мной в американских фильмах ножи "боло" с заостренным концом, только у этого была еще и длинная рукоять, почти на три узкие ладошки Лейва. Это был совершенно утилитарный безо всяких украшений инструмент, одинаково пригодный для почти любого дела. Им можно было и нарубить хворост, и вскрыть живот свежепойманной рыбе. И не только рыбе. Нож в руке Лейва внушил мне своим видом смутную неявную тревогу. Причем, думаю, вытащи Лейв на свет божий какой-нибудь специализированный здесь инструмент для убийства себе подобных, вроде меча, он бы не произвел на меня такого тягостного впечатления. Может потому, что в мое время меч можно было увидеть только в музее, и он для меня уже не очень сильно воспринимался как оружие. То есть умом воспринимался, а сердцем – нет. Зато вот это мрачное грубое лезвие с вкраплениями черной окалины, будило в памяти воспоминания о многочисленных бытовухах, репортажи о которых с непонятным сладострастием крутили расплодившиеся в телевизоре криминальные хроники. Там обычно присутствовали один-два трупа в нестиранных тренировачных и банных халатах, лежавшие вповалку на кухнях среди пустых бутылок в лужах крови, и рядом заляпанный кровавыми отпечатками хозяйственный нож; – воистину универсальный инструмент, погубивший народу куда больше, чем автомат Калашникова… Вот и в этом ноже, была не романтика рыцарских баллад, а грубая неприглядная правда жизни.
— Здорово? — Поинтересовался Лейв.
— Ну… Да. — кивнул я, отгоняя непрошенные ассоциации.
Видимо я промедлили с восхищением, потому что Лейв торопливо добавил.
— А когда я стану постарше, отец обещал мне настоящий меч! Он может. У отца много добра.
— Лейв! — Укоризненно сказал Вермунд. — Не болтай попусту ни о чужом ни о своем, — накличешь худое.
Вермунд величественно поднял руку. Лейв вздохнул, закрыл глаза, и стоически стерпел подзатыльник.
— Я метну? — Спросил Лейв.
— Давай – подзадорил Вермунд. — Вон, в столб.
Лейв примерился, размахнулся с замахом и запустил нож в один из столбов, что поддерживал крышу летней хижины. Все-таки такой тесак был для парня тяжеловат, не было в броске ни силы ни скорости. Нож как утюг тяжело пробухтел по воздуху, пролетел мимо столба и улетел в землю. Вошел он туда лезвием, — как ни крути а с таким центром тяжести у носа, в умелых руках этот нож действительно можно было метать.
— Тяжелый… — Пожаловался Лейв, побежав за ножом.
— А ты тренируйся, — станет легким. — Ответил Вермунд. В любом деле сноровка нужна.
— Если я научусь хорошо метать нож, — мне уже никто не будет страшен! — Заявил Лейв.
Вермунд покривился.
— Если ты научишься хорошо метать нож, тебе будет не-страшен один человек.
— Какой? — Перебил от удивления Лейв.
— Любой, но только один. И то если удачно попадешь… А если их будет двое, то перед вторым ты окажешься безоружным.