Спящий дракон
Шрифт:
— За живого или мертвого? — осведомился кто-то.
— За живого. А за тело или тела — двести пятьдесят. Если будут предъявлены доказательства, что это — именно тот труп. Или те. — Эльф сжал губы. — Нам нужны преступники для казни в Колизее. А теперь — о состязаниях. Они проходят по правилу «проигравший выбывает» и начнутся, как только завершатся состязания с топором и молотом. Как только я закончу, можете выбирать оружие: у нас богатая коллекция, так что не волнуйтесь, хватит всем. Две серьезные раны означают победу, и не надо спорить, является ли рана руки без меча серьезной. Говорю
— Подождите! — выкрикнул кто-то. — Кто победил у лучников? Я поставил там на кое-кого, а чертовы стражники говорят: если я выйду — назад уже не войду.
Кхоральт со вздохом вытащил из рукава и развернул свиток.
— Я назову всех победителей. Борьба: Гронни из Энделл Варренса. Арбалеты: Эдринсик, Предводитель Стражников Пандатавэя. — Раздались восторженные крики: местные воины, очевидно, ставили на него. — А в состязании на топорах и молотах как раз идет последняя схватка — между Винхриром из Аэрика и… кхм… Ахирой из… — он сверился с пергаменом, — Ленкахнских пещер. И я, как и вы, не знаю, чем кончился бой.
Карл улыбнулся. По крайней мере в финал Ахира пробился. И если ему повезет…
Эльф склонил голову к плечу, вслушиваясь в рев толпы.
— Рискну предположить — по шуму, — что выиграл новичок.
Карл перевел дух. Теперь все зависит от меня. Дорога до Времена долгая; доберутся ли они туда в целости, зависит от того, как они будут экипированы. А это зависит от того, выиграет ли он приз, и от ставок, которые сделали на него Дория и Уолтер.
Эльф торопливо поклонился.
— А теперь — выбирайте оружие и выходите. Удачи вам всем. Любой возмутитель спокойствия получит стрелу в живот.
Вместе со всеми Карл потянулся к выходу, остановившись лишь у стойки — поставить туда свой меч и взять другой, примерно такой же по величине и весу.
Хотя на самом деле это не был настоящий меч. Оружие было деревянным, не считая железного перекрестья. Но весило оно как нужно; возможно, внутрь был залит свинец. Карл взялся за рукоять и осторожно крутанул меч несколько раз. Сбалансирован он был неплохо; вот только деготь, что покрывал «клинок», вызывал у воина подозрения.
— Ты участвуешь в этом развлекалове первый раз?
Мечник справа от Карла качнул собственным мечом, тремя пальцами удерживая его от прикосновения к ногам.
Карл кивнул.
— Да. Эта штука… она вполне ничего, но…
Его собеседник, невысокий кряжистый воин с открытой щербатой улыбкой, понимающе закивал еще до того, как Карл договорил.
— Но ты боишься пометить сам себя. — Он помотал головой. — Не волнуйся, постарайся только не зацепить себя до начала первого боя: в перерывах устроители высылают рабов, и те стирают все метки. — Он склонил голову набок и предложил, выходя вместе с Карлом на залитую солнцем арену Колизея: — Не хочешь сделать мне одолжение?
Карл задохнулся. Он еще не видел Колизея изнутри — а это был вид! Колизей Пандатавэя изгибался огромной подковой,
А вдали вздымался Аэрштильский Кряж — огромная заставка, закрывшая горизонт. Отсюда горы казались синими, вкруг их пиков сплелись, как газовые шарфы, перистые облака. На самых высоких вершинах лежал снег, и Мерцающие нити ледников сбегали по склонам, давая начала ручьям и рекам.
— Чертовски трудно было играть здесь актерам, — пробормотал его спутник.
Карл оторвал взгляд от гор.
— Что?
Улыбка.
— Ты и правда здесь новичок — Классический Фестиваль месяц как кончился. Каково оно — играть так, чтобы зритель видел тебя, а не все вокруг? Актер либо проваливается, либо играет так, как никогда в жизни.
— Еще бы.
Всего несколько недель — несколько эпох — назад Карл был актером студенческого театра — не очень-то внимательным, не дающим себе труда выучить свою роль в «Стеклянном зверинце». Да и роль-то была не из главных; он подвизался на просцениуме: всякие там шуточки и ужимки, чтобы повеселить зрителей. Карл покачал головой: игра на такой сцене устрашила бы и самого Алека Гиннесса.
— Ну так как же насчет одолжения?
Нахмурясь — слишком уж настойчив был коротышка, — Карл повернулся к нему.
— Что за одолжение?
— Понимаешь, приятель, ты тут впервые; странным будет, если ты пройдешь дальше первой схватки. — Он показал подбородком на рабов, что ровняли песок. — Как только они закончат — мы выходим на первый тур. Не возражаешь выбрать меня? Мне бы не помешала легкая победа.
Карл улыбнулся.
— Я ведь могу и победить.
Воин слегка пожал плечами и с сомнением хмыкнул.
— Я все же попытаю счастья. А теперь пошли — хочу выбрать местечко подальше от трибун. Оттуда иногда черт-те чем кидаются.
Карл двинулся за ним на площадку в центре арены. Как и остальные пятьдесят, она была квадратной, с врытыми по углам металлическими шестами. Было две возможности проиграть бой и дать противнику продолжать состязания: получить две метки — два удара, — которые судьи сочтут «серьезными», или вылететь во время схватки за пятиярдовую площадку, которую ограждали шесты.
Когда остальные мечники заняли свои места, шум постепенно улегся, только кое-кто из мечников бурчал, как им не повезло: не досталось слабых противников.
Карл выбросил это из головы, пробуя заодно отгородиться и от нарастающего рева толпы. Он должен выиграть; слишком многое от этого зависело, он просто не мог позволить победить себя.
А если он намерен победить — ему надо сохранить силы для предстоящих — и более трудных — боев. Он не считал поединщиков, но очень сомнительно, что их число равно точной степени двойки, а значит, сейчас или в следующих турах будут свободные от схваток. Скорее всего освобождать будут явных фаворитов; чтобы быть готовым к последним раундам, Карлу надо побеждать в первых легко и быстро.