Спящий джинн
Шрифт:
Юранов повернул лабораторию назад, и через несколько минут мы снова очутились над стопятидесятиметровой стеной, испещренной узорами выбоин, трещин и пещер. С высоты было особенно заметно, что стена отделяет каменные джунгли от джунглей лесных.
— Ориентир — белый флаг слева, у двух пещер.
На пульте метнулись световые стрелы и сложились в красную надпись: «Пуск программы». Снова над скалами раздался грозный вой сирены.
В зале, отделенном от нас призрачной стеной светозавесы, звуковая обстановка не изменилась, но мне показалось,
Я поймал оценивающий взгляд Игната и криво улыбнулся, хотя обмануть его, конечно, не мог.
— Не пугайтесь, не оборачивайтесь, — произнес начальник БИИМа, в то время как руки его бегали по сенсорной клавиатуре пульта. — Включилась АРЗ. С непривычки ощущение не из приятных.
Я расшифровал аббревиатуру АРЗ как «антирадиационная защита» и успокоился.
Лаборатория прошла над стеной. Из зала за спиной донеслись оживленные голоса операторов. Я из любопытства высунул голову из-за светозавесы и удивился: зал тонул в темноте, лишь напротив каждого пульта, слабо освещенного призрачной иллюминацией индикаторов, светились экраны дисплеев, не рассеивая мрака уже на расстоянии ладони.
Внезапно лаборатория замедлила движение.
— Девятый, Левченко! — резко окликнул начальник лаборатории. — Ваш канал выпал из резонанса, извольте не зевать!
— Автомат отрабатывает повышение радиационного фона, — отозвался невидимый Левченко обиженным тоном. — Прошу две минуты на топосъемку.
— Следите внимательней за изменением рельефа. Даю две минуты. Всем остальным — повтор серий.
Юранов жестом поманил Игната. Я тоже придвинулся ближе.
— Посмотрите-ка, это вам знакомо?
На черной, доселе непрозрачной панели справа от пульта проявился странный светлый узор, похожий на рисунок червяка-древоточца на коре дерева.
— Штреки?
— Система пещер, в которой некоторые естественные ходы соединены искусственными туннелями. Глубина самой нижней пещеры около ста шестидесяти метров.
Игнат некоторое время рассматривал изображение, потом покачал головой в сомнении:
— Никак не сориентируюсь…
— Это флаг, — ткнул пальцем в панель Юранов.
Игнат кивнул. Судя по всему, ему было интересно, а мне становилось скучно.
Словно почувствовав перемену в моем настроении, Игнат посоветовал мне пройти в зал, а Юранов, откровенный и лаконичный, как скальпель хирурга, добавил:
— Там у входа есть кресло наблюдателя, подключитесь к машине, отвечающей за синтез полученных сведений и отмечающей к тому же все выявленные элементы искусственности вашего объекта. Если же не хотите терять время — берите машину и летите по своим делам. Работы у нас часа на три-четыре, плюс обработка результатов поиска. Закончим — сообщим.
Игнат поразмышлял, посматривая на
— Не очень романтическая профессия, — сказал он в пинассе, глядя на уплывающую от нас лабораторию, похожую на отломившийся снежный купол одной из гор. — Да, стажер?
— Не очень, — пробормотал я, чувствуя угрызения совести. Думал я в это время о своей профессии и о том, что доминантой спасателя во все времена было терпение. То есть именно то, чего мне не хватает. Игнат, конечно, об этом не скажет, но подумает, ушел-то он из лаборатории из-за меня. Хотя, с другой стороны, дел у нас достаточно, а начальнику БИИМа мы были не нужны.
— Вот это уж точно! — сказал вдруг Игнат одобрительно.
Я не особенно удивился. Видимо, снова утратил контроль над лицом, врагом моим.
Мы сделали круг над голубоватыми холмами пыли, и вдруг взгляд Игната остановился. Что он там увидел, внизу?
— Черт побери! — раздельно сказал Игнат. — Как это я с первого раза не заметил?
Я не успел ничего спросить, как мы уже пикировали вниз и через минуту головокружительной карусели приземлились на обрыве возле букового леса. И только выйдя из кабины пинасса, я понял, в чем дело.
Деревья в лесу неестественным образом были искривлены, наклонены в сторону обрыва. Вернее, не искривлены, а как бы расплавлены и раскатаны — других терминов не подберешь — в плоские языки, доскообразные стены, изогнутые лопасти, усеянные наплывами и утолщениями. Ветви деревьев тоже изменились, превратились в канделябры и фестоны, а листья вытянулись в длину и походили на зеленые перья с жемчужным отливом.
Игнат обошел несколько буков, дотрагиваясь до них рукой, присвистнул и присел на корточки. У ног его начиналась россыпь каких-то мелких зеленых пузырей, густо усеявших взгорбок обрыва.
— Знаешь, что это такое? Догадайся.
Я подошел, неосторожно наступил на один из пузырей, и тот превратился в мокрое пятно.
— Тише, медведь! Это трава, понял? Жди меня здесь, попробую вызвать бригаду экспертов-биологов. Такого, брат, мы еще не видали.
Я кивнул, ошеломленный настолько, что был в настоящий момент только зрителем, а не помощником инспектора безопасности.
Информация к расследованию
Остров Сан-Мигел, Азорские острова, май 12-208
Сан-Мигел ничем не выделяется из островов Азорской гряды. Гористый, с обилием термальных источников, он суров и не слишком приветлив и требует постоянного внимания со стороны Атлантического сектора УАСС Земли, потому что входит в сейсмически активную зону земного шара.
Три сейсмостанции, установленные на острове, контролируют малейший шорох в его недрах, и уже больше века в районе Азор не случается мощных землетрясений и вулканических взрывов: аварийные бригады геопатруля вовремя предотвращают попытки бунта земных недр.