Спящий мир
Шрифт:
Сумеречный туман заклубился холодными щупальцами, и Мать, стоявшая на носу судёнышка, зажгла лампадку. Голубоватый свет её заструился, подхваченный ветром. Ещё несколько миротворцев достали светильники и подожгли их от огонька Елены. Брат, державший шест, оттолкнулся им от дна, и в полумраке лодка заскользила вперёд и вскоре исчезла в тумане.
– Ну что, идём? – окликнул Ихтар.
– Зачем? Не проще ли сразу утопиться?
Ихтар улыбнулся. Лицо его казалось острым, как мордочка лисёнка, и каким-то восторженно наивным.
– Я думаю, мир грёз избрал нас! Это не конец, а только начало!
Ингвар скучающе смотрел
Поредели гигантские кувшинки, и путникам пришлось брести до берега вброд. Ихтар скакал едва ли не вприпрыжку, серый песок вихрился под босыми ногами, и дно терялось с расплывающейся мути. Они шли быстро, но берег, до которого, казалось, не больше ста метров, так и не приблизился к ним. Ихтар и Ингвар словно машина, застрявшая в грязи, буксовали в озере, не приближаясь к цели. Шли часы. У Ингвара замёрзли ноги, холод пробирал едва ли не до костей, а берег так и маячил на горизонте.
– Это поганое место издевается над нами, – объявил он спутнику и остановился.
Ихтар, уже не такой воодушевленный, как прежде обернулся к нему:
– Но осталось-то. Рукой подать. Не сдавайся, поднажмём ещё немного.
И они снова потащились по колено в воде: Ихтар впереди с лампадкой, оставленной им миротворцами, за ним Ингвар, тупо пялящийся под ноги.
Так прошло несколько дней. Или часов? Ингвар не был уверен. Но сумеречный мир пару раз становился тёмным, а потом снова светлел, так что, скорее всего, они шли именно дни. Это было невозможно на Тетре – идти так долго вброд, без еды и ночлега, но здесь время текло по своим законам. Или это было вечное небытие? Тупой, ноющий голод не становился сильнее и возвращался, только когда Ингвар вспоминал, что уже должен бы проголодаться, а если он отвлекался – есть не хотелось вовсе.
– Ихтар.
Брат не ответил – он не отвечал ему уже пару дней. Прятался под шляпой и не оборачивался. Ингвару всё надоело, и он остановился. Ихтар пошёл дальше, но через несколько шагов заметил наступившую тишину. Как ни странно, она привлекла его больше, чем оклик. Брат замер и обернулся: лицо его выцвело и стало каким-то тусклым. Кожа посерела, отекли веки, а лоб изрезали морщины, будто Ихтар постарел на несколько лет.
– Это… – От такого зрелища Ингвар забыл, зачем его позвал.
Миротворец молчал.
– Не надо нам туда.
– А куда надо?
– Да… Никуда в общем-то.
Ихтар закачался на пятках, что ковыль на ветру:
– Стоять будем? Так точно никуда не дойдём.
– Спиной вперёд пойдём, – решил Ингвар, – будто мы и не на сушу хотим, да и вообще никуда не хотим.
Он отвернулся от берега и побрёл, глядя под ноги. Ихтар вздохнул, но отчего-то послушавшись, тоже двинулся спиной вперёд. Вода заплескалась у щиколотки, затем пятки отяжелели, и сухой песок облепил мокрые ступни. Ингвар в изнеможении рухнул на землю – берег сам запрыгнул им под ноги. Рядом уселся Ихтар.
– Ты гений! – пробормотал он с круглыми глазами.
Лицо брата помолодело, а к бледным щекам приливал румянец.
– Мир грёз испытывает нас! Проверяет!
– Скорее играется.
– Невероятно!
Ингвар не успел ответить: казалось, он моргнул и тут же провалился в сон.
Очнулся от запаха дыма. Не сообразив, что происходит, вскочил на четвереньки, схватился за нож и встретился с насмешливыми глазами брата Ихтара.
– Ты чего это? Испугался?
– Что б тебя! Мне приснилось, что я горю! Где ты хворост-то раздобыл? – Ингвар с подозрением уставился на полыхающий белым огнём костерок.
– Да ветки вдоль берега течением прибило, походил, насобирал. Ты пока спал, они подсохли и зажглись от лампадки.
– Чего? – Ингвар подсел к огню. – Это сколько я спал, по-твоему?
Ихтар потёр подбородок:
– Пару недель, наверно.
Ингвар застыл.
– Да, я думал, ты не проснёшься, уже и ждать перестал. Сидел, на воду глядел, потом догадался ветки сушить, вот огонь добыл.
Ихтар звенел шляпой и улыбался, довольный своими достижениями, а Ингвар почувствовал сухость в глазах и заморгал, разгоняя оцепенение.
– Ла-адно… А поесть добыл что-нибудь?
– Не-а. Нет. А ты хочешь?
– Я сколько не жрал? Две недели? Как не хотеть-то?
Ихтар пожал плечами, положил руки на колени и мечтательно улыбаясь, воззрился на воду. С озера пополз туман, и на берег неспешно навалилась темнота.
– И что дальше? Так и будем тут сидеть? – не выдержал Ингвар.
– Думаю, да, – отрешённо кивнул миротворец. – Созерцание – лучший способ познания, а мир грёз хочет быть познанным.
«Похоже, брат-миротворец конкретно преисполнился чего-то, надышавшись дыма», – подумал Ингвар и решительно поднялся.
– Не собираюсь тут на затхлое болото смотреть. Я жрать хочу. Пойду, поищу чего.
Ихтар пожал плечами.
– А может, посидишь всё-таки?
– Нет. Всё. Я пошёл. – Ингвар сделал шаг от костра. – Ухожу, говорю.
Ихтар кивнул.
– Ты уверен, что остаёшься?
Снова кивок. Ингвар мысленно махнул на него рукой – не силой же тащить.
Едва он отошёл от костра, небо посветлело, песок сменился пересохшей землёй с изредка торчащими из неё сизыми травами. Ингвар обернулся и не увидел ни костра, ни озера, ни Ихтара. Он от чего-то не удивился этому, лишь раздражённо пнул попавшийся под ногу камень.
Еды в мире грёз так и не нашлось: ни дичи, ни плодовых деревьев, ни даже ягод, на худой конец. Только трава сливового цвета, колыхавшаяся от ветра, иллюзии да туманы. Странный мир. Он выглядел вполне пригодным для жизни: была здесь вода, почва и воздух, но ни одной живой души, лишь белые призрачные существа – эспириты сновали вокруг целыми стаями. Сначала они держались на расстоянии, видимо, опасаясь пришельца, но затем осмелели и то невзначай пролетали над Ингваром, то перебегали ему дорогу. Все бесплотные твари были разные: крылатые, ползучие, с извивающимися белёсыми телами и острые, что придорожные камни. Ингвар не замечал призраков, и они настолько обнаглели, что устроили вокруг него хоровод, вынуждая остановиться.