Спящий мир
Шрифт:
Ингвар ослеп и оглох. Он больше не был отдельным человеком. В боли и агонии он слился с миротворцами и чувствовал, как что-то, вытеснив их души, влилось в опустошённые тела чужеродной мощью, а затем покинуло их, и мир вспыхнул золотом, а в пространстве открылось отверстие. Мать, словно в поклоне, опустилась на землю и первая шагнула в сверкающую трещину. Проход растянулся за ней и поглотил источник, всех миротворцев и Ингвара.
Тишина влилась ему в уши и затопила его, ослепшего и обезумевшего от боли. Он осознал себя на земле и почувствовал, как стал отдельной личностью – отдельным
– У нас получилось, – прошептал кто-то рядом. – Мы перешли!
Ингвару не хотелось открывать глаза. Он и так знал, что увидит там – загробный мир. В рай его вряд ли отправили, значит, вокруг ад. Впрочем, ад был и в том месте, откуда они только что явились.
Рядом с ним кто-то пошевелился, встрепенулся и отодвинулся, отпихнув его тело ногами. Вокруг поднялся шум: крики радости и ликования. Раздался чей-то смех, затем захлебнулся рыданиями, погас и вспыхнул с новой силой.
Лиле. Новый мир
Пока брат Ярра давился слезами от смеха, Лиле кашляла землёй. Откуда она только взялась в её трахее и бронхах, Лиле не представляла. Грязь комками выходила из её тела, чёрная слизь стекала по подбородку, а на глаза наворачивались слёзы. Она кашляла так, что мерещилось: сейчас выкашляет лёгкие из горла. Лиле попыталась убрать волосы, чтобы не запачкать их, но опоздала – всё оказалось в грязи.
Когда она прекратила извергать из себя черноту, отдышалась и сплюнула песок, оставшийся на зубах, то заметила, что её руки снова были здоровы. Отрезанные в схватке с солдатом пальцы, которые держались на лоскутках кожи, приросли к ладони. Непривычно сырой воздух освежал разгорячённое горло: пыль не скребла нёбо. Дышалось легко – без боли, ставшей такой привычной за последние месяцы, словно с чернотой из лёгких ушла и её тяжкая болезнь. А грудь? Снаряд попал ей под правую ключицу. Лиле зашарила под одеждой, ища рану: чисто. Древний дух исцелил её.
Неужели она пережила этот день? Этого не могло случиться! Лиле засмеялась: чудо! Великое невероятное чудо свершилось! Всё было не зря! Всё! Всё, что они пережили. Всё оказалось не напрасно. Они были правы! Миротворцы, Елена – все были правы. Они открыли путь в другой мир, хотя никто, никто не верил, что это возможно! Лиле казалось, что она сейчас подскочит, как юркий воробушек из пыли, и взлетит высоко-высоко от бесконечного счастья. Она была уверена: раз захватившая её тело болезнь предрекла ей скорую смерть, судьба Лиле – уйти не напрасно и погибнуть сегодня, защищая Мать, но вот она здесь, в новом мире! Слёзы хлынули из глаз, такие чистые, такие нужные, вымывающие все страхи и ужасы сегодняшнего дня.
Лиле оглянулась на братьев и сестёр и поняла, как мало их осталось. Вмиг она забыла о радости, и глаза её высохли. Их пришло семьдесят пять на источник, а выжило… Кажется, меньше двадцати. Большинство миротворцев так и не узнали, что их сёстрам и братьям удалось дойти до цели. Лиле затряслась, закачалась на месте, обнимая себя за плечи, и вдруг
А вдруг и Лиле – белая? Со страхом она посмотрела вниз, снова на свои руки: грязные. Протёрла их о подол. Нет, небелые – обычные, розовые ладони.
– Они погибли? – спросила Лиле у Матери, подходя к сёстрам.
Казалось, от соприкосновения с Древним духом болели даже волосы на теле. Услышав её, сестра Мора медленно повернула голову, губы её открылись, будто она хотела что-то произнести, но изо рта не вырвалось ни звука.
– Елена…– прошептала сестра Азовка. – Что делать? Что с нами?
– Думаю, вы слишком много отдали, а мир не терпит пустоты, поэтому он заполнил вас энергией Древнего духа.
– Что это значит? – спросила Мора.
Елена молчала.
– Не томи, сестра. Мы умираем?
Едва слышно вздохнув, Мать провела кончиками пальцев по плечу Моры. Лиле показалось, что от прикосновения тело сестры разобьётся и осыплется тонким стеклом, но ничего не происходило. Елена прикрыла глаза:
– Нет, во всяком случае, пока в вас не погаснет сила Древнего.
Азовка засмеялась. Истерически. Надрывно.
– Это наш бессрочный приговор, Мора. – Она скорчилась, и на ресницах её заблестели слёзы.
– Дорогая, – Мать протянула к Лиле руки, – как ты? Держишься?
Лиле схватила её ладони и сжала их:
– Мне лучше, так не привычно! Боли нет, как будто дух излечил меня.
– Это адреналин, не радуйся, – зло смеялась Азовка, и, глянув на свою побелевшую пятерню, добавила, – но зато теперь ты сдохнешь не одна, а вместе с нами.
Лиле блаженно улыбнулась, делая вид, что не услышала слов Азовки. Быть может, сестра и права, только сейчас ей вовсе не хотелось об этом думать.
– А это кто? – Елена кивнула в сторону.
Солдатик, едва не отрезавший Лиле пальцы, переместился с ними. Он лежал на земле и не шевелился.
– Ой! Кажется, это я его притащила, – пролепетала Лиле.
– Он погиб? – Елена с опаской приблизилась к телу.
– На той стороне был живёхонький.
Лиле потрясла солдатика босой ногой, но признаков жизни не обнаружилось.
– Плохо, – промолвила Елена.
– Убьём его, пока не очнулся? – спокойно предложила подошедшая за ними Мора, в то время как Азовка продолжала хохотать и заламывать руки, сидя на коленях.
Елена опустилась на корточки рядом с телом и схватила солдатика за шею; тут же его нож упёрся Матери под ребро. Лиле вскрикнула, а Елена оскалилась:
– Как тебя звать?
Он захрипел. Похоже, Мать слишком сильно передавила ему горло.
– Я не слышу.
– Ингвар, – наконец сказал солдатик.
– Хорошо, Ингвар. Мы – община миротворцев, а я её глава – Мать Елена. И мы открыли дорогу в новый мир. Мир, который мы построим с нуля, где не будет места вражде и насилию. Пришла следующая эпоха в жизни людей и овейн, и я не начну её с убийства. – Она приподняла его голову и разжала пальцы.
Ингвар опёрся на локти и засмеялся. Нос и рот его прикрывала повязка, и смех звучал устрашающе глухо.