Спящий сталкер
Шрифт:
На обеих страницах разворота остались следы крови, грязных рук и капель дождя.
Да. Пятнадцать лет Хэфтик испытывал удачу, но все же получил свое.
– Конфета, – произнес я, отдавая тетрадь и еще один батончик основательно захмелевшему анархисту, – ты красавчик. Профи. Как ты смог подстрелить Хэфтика?
Конфета принял презент, одобрительно кивнул, отложил обрез в сторону.
– Ма-матерый он был. Не отставал от ме-меня, – жуя шоколадку, забубнил анархист. – Даром что я ме-меченый, аномалий
Конфета замолчал, заглянул в щель между катками под экскаватор, плюнул на останки Хэфтика.
– Я ска-а-зал Коле идти навстречу Хэфтику, а сам спрятался, – продолжил он. – Хэфтик думал, что я сбегу, п-пока он будет толковать с Колей. Толковали они недолго. Хэфтик па-пальнул в Колю, и того в янтарный шар сплющило. Размером с консерву! И тут уже я ду-дуплетом угостил Хэфтика в спину, п-пока он таращился!
Конфета засмеялся лающим смехом. Из сузившихся щелок глаз по грязному безобразному лицу потекли слезы.
– Жаль, о-обрез заряжать долго, – добавил он, вытирая лицо рукавом «Смерча». – Тикать п-пришлось. Наймита нашел уже здесь, после Ш-шторма.
Я понимающе покивал головой. История про странные артефакты была любопытной, в том числе и для заработка.
– А как выглядел этот твой Коля? – поинтересовался я. – И что значит в шар сплющило?
– Ме-меченый был. Зоной. Даже больше, чем я. Зашипел, задымился. Как в жаровне, без о-о-огня спекся.
– Выходит, умер?
– Ни-ниче не умер! Говорю же, ме-меченый он!
Покачиваясь от выпитого, Конфета пошел к пустырю среди развалин, над которым подрагивало едва заметное марево воздуха.
– Эй, Конфета! Ты куда? – крикнул я. – Аномальное поле там!
– Не с-с-сы в трусы! – гоготнул он. – Я их чую!
Анархист остановился лишь тогда, когда прямо перед ним взревело пламя десятиметровой «жаровни». Ничуть не смутившись, он сунул ветку в огонь, затем прикурил сигарету.
– Ох, фак! – вырвалось у меня. – Конфета, вот зачем, твою мать? Дьявол тебя забери, если сгореть хочешь, но зачем «каменщиков» в гости звать!
Конфета обернулся. В широко распахнутых полоумных глазах отражался огонь жаровни.
– Ты же Веселый Граф! – крикнул он, тыча в мою сторону дымящейся сигаретой и хохоча. – Веселись! Поминки с огоньком!
Псих совсем слетел с катушек. Достал из кармана патроны к обрезу и принялся швырять в спящие аномалии, активируя новые столбы пламени. Пустырь превратился в огненное поле, у края которого бесновался пьяный анархист.
Пора в путь. Я глянул на экскаватор, под которым покоились останки Хэфтика, нащупал в кармане артефакт.
– Прощай, Алекс, привет там Гуго, – пробормотал я, закидывая на спину рюкзак,
У кромки леса со стороны станции мелькнули фигурки. «Каменщики» не заставили себя долго ждать.
– Конфета! – крикнул я психу. – Как все-таки выглядит твой Коля?
– Че? А-а-а! Глаза разные! Борода седая! Словечки басурманские роняет! – без всякого заикания заорал он. – Хороший мужик! В следующий раз познакомлю!
Раздались первые хлопки выстрелов. Я с прытью зайца рванулся за экскаватор, скатился с пригорка и, пригнувшись, побежал на юг к желто-зеленым деревьям.
Веселье только начиналось…
Тьма.
«Выпил водку у Дельфина. Получил по голове. Отнесли в класс. Бульон здесь», – с трудом фокусируя взгляд, прочитал Лоцман на КПК в руке Гашека. Экран погас, и в темном отражении Онисим увидел себя. Стриженная машинкой голова на серой подушке, изможденное небритое лицо. К разбитым губам и носу добавился синяк под левым глазом.
Одним синяком меньше, одним синяком больше. Без разницы.
Самое главное, водка выпита, и можно мыслить трезво. Чем не парадокс Зоны.
– Спасибо, Гашек, – произнес Лоцман. – Давай бульон.
Наладонник исчез из поля зрения, появился сам Гашек. Помог Лоцману сесть на кровати и сунул в руки армейский котелок с варевом.
Онисим не заставил себя ждать и выпил все за один присест. Затем ложкой принялся доставать и жевать кусочки мягкого, но безвкусного мяса.
– Кабан? – спросил он Гашека.
Тот кивнул.
По-другому и быть не могло. Из-за кабана пришлось заключать сделку с Зубром, еда из кабана стала единственной наградой за пережитые мучения. Ирония в духе выживания в Зоне.
Закончив с едой, Лоцман откинулся на подушку. Можно теперь и заснуть, но был еще один вопрос, который не мог ждать до утра.
Кукловод на Черном озере, рядом с тайником.
– Гашек, слушай, – сказал Лоцман, – у вас тут не ходили слухи насчет мозголома у Черного озера? Я чувствовал пси-давление и видел Кроммара. Может, из лабораторий «Вектора» забрел?
На лице Гашека мелькнула тень сомнений. Чех нахмурился, почесал в раздумьях лоб, затем закатил глаза и поднял вверх указательный палец.
«Эксперименты ученых в Стечанке. Включают установки. Тесты на мутантах и зомби. Нас защищают тарелки на улице», – напечатал он.
«Сказал Дельфину, что ты под излучение попал». – Гашек самодовольно ухмыльнулся.
– Вот оно что… Ясно. – Лоцман скользнул взглядом по кабинету. Шкаф, парта, чурбаки, пять коек. Ветхие плакаты. Его койка самая дальняя от входа. – Было еще чего интересного?
Гашек глянул в окно на краснеющий закат, потом затыкал пальцем в КПК, набирая текст. Показал: