Спящий тигр
Шрифт:
— У меня обостренная интуиция во всем, что касается тебя. Так и вижу, как ты, сопровождаемая няней, проводишь там каникулы. Вся синяя от холода и дрожишь с головы до ног.
— Как обычно, ты совершенно прав. Галечный пляж, а у меня поверх купальника толстый свитер. Агнес ненавидела ездить во Фринтон не меньше моего. Бог знает, зачем нас отправляли туда.
Она поднялась на ноги и начала расстегивать рубашку.
Джордж заметил:
— Здесь очень глубоко. Ты умеешь плавать?
— Конечно, умею.
—
— Очень смешно!
Она сбросила рубашку и осталась в бикини — том самом, которое он ей подарил. У него только и вырвалось: «Боже ты мой!», — потому что подарок он сделал исключительно шутки ради и даже не мог предположить, что она осмелится показаться в нем, однако теперь шутка обратилась против него — Селина здорово утерла ему нос.
Слово «невинность» снова пришло ему на ум; он невольно сравнивал Селину с Фрэнсис, дочерна загорелой, высушившейся под солнцем, в кургузых купальниках, смотревшихся на ней донельзя вульгарно.
Он так и не понял, успела ли Селина услышать его удивленное восклицание, потому что в то же мгновение она нырнула в воду и поплыла вперед аккуратными гребками, совсем без брызг; ее длинные волосы колыхались на поверхности воды словно новый, дивный вид водорослей.
Через некоторое время она поднялась обратно на борт, стуча зубами от холода; Джордж бросил ей полотенце и отправился на камбуз за едой. Он принес круглый хлеб с козьим сыром, который положила им Хуанита. Селина уже забралась на крышу каюты и сидела на солнце, вытирая полотенцем волосы. Она напомнила ему Жемчужину. Джордж протянул ей хлеб, а она сказала:
— Во Фринтоне мне давали имбирные пряники. Агнес говорила, «чтобы зубы не стучали».
— Доброты ей не занимать.
— Не надо так о ней говорить. Ты же ее никогда не видел.
— Извини.
— Думаю, она бы тебе понравилась. Мне кажется, у вас много общего. Агнес обычно выглядит ужасно сердитой, но на самом деле она совсем не такая. Как в поговорке: лает, но не кусает.
— Вот уж спасибо!
— Вообще-то, это был комплимент. Я очень люблю Агнес.
— Возможно, если я научусь вязать, ты полюбишь и меня тоже.
— А хлеб еще есть? Я все равно голодная.
Он опять спустился в камбуз, а когда вернулся, она лежала на животе, глядя в раскрытую грамматику.
— Yo — я. T'u— ты (неформально), Usted— вы (вежливо).
— Ты неправильно произносишь. Не устед,а устет, — он придал слову выраженное испанское звучание.
— Ustet… — Она взяла хлеб и с отсутствующим видом принялась жевать. — Удивительно, ты столько знаешь обо мне… Конечно, мне пришлось
Джордж не ответил, и она повернулась и посмотрела на него. Он стоял в камбузе всего в паре футов от нее; их лица были на одном уровне, но его взгляд был направлен в другую сторону — там по прозрачной зеленовато-голубой воде выходила из гавани рыбацкая лодка, — и она видела только загорелый висок, щеку и нижнюю челюсть. Он даже не оглянулся, когда Селина обратилась к нему, однако после небольшой паузы ответил:
— Да, пожалуй, не знаешь.
— И ведь я была права! Фиеста в Кала-Фуэртевовсе не про тебя. Ты там почти и не появляешься.
Лодка шла между бакенами, отмечающими фарватер. Джордж спросил:
— И что же тебе так не терпится узнать?
— Да так… — она уже жалела, что подняла эту тему. — Ничего особенного.
Селина загнула уголок страницы в своей грамматике, но сразу же торопливо расправила его, потому что ей всегда делали за это замечания.
— Мне просто стало любопытно. Родни — ты помнишь, мой адвокат — это он подарил мне твою книгу. А когда я сказала ему, что думаю, что ты мой отец и хочу поехать и найти тебя, он сказал: не надо будить спящего тигра.
— Для Родни это наверное было невероятно образное сравнение.
Рыбацкая лодка миновала их яхту и вышла на глубину; мотор заработал сильнее, и она направилась в открытое море. Джордж обернулся и посмотрел на Селину.
— Я, значит, тигр?
— По-моему, нет. Думаю, он просто не хотел никаких осложнений.
— Но ты его не послушала.
— Да, знаю.
— Что ты пытаешься мне сказать?
— Только то, что любопытство у меня в крови. Прости!
— Мне нечего скрывать.
— Мне всегда хотелось побольше разузнать про других людей. Про их родителей, про семьи…
— Мой отец погиб в сороковом.
— Твойтоже?
— В Атлантическом океане его эсминец торпедировала немецкая подлодка.
— Он был моряком?
Джордж кивнул.
— А сколько тебе тогда было?
— Двенадцать.
— У тебя есть братья или сестры?
— Нет.
— А что с тобой случилось дальше?
— Хм, попробуем вспомнить… Я доучился в школе, потом пошел в армию, а потом решил там остаться и стать военным.
— Ты не хотел пойти во флот, как твой отец?
— Нет. Мне казалось, что в армии гораздо лучше.
— А на самом деле?
— Пожалуй, да. Но не всегда. А потом мой дядя Джордж, у которого не было своих сыновей, попросил меня разделить с ним управление семейным бизнесом.
— А что это был за бизнес?
— Шерстопрядильный комбинат в Вест-Райдинге, в Йоркшире.