Спящий тигр
Шрифт:
Держа фотографию за уголок, он постукивал ею по ладони левой руки. Наконец, давая выход раздражению, попытался свалить вину за эту неприятную ситуацию на единственную подходящую кандидатуру.
— Конечно, во всем виновата твоя бабка. Не надо было ей темнить насчет твоего отца. Вся эта таинственность… и как она запретила упоминать его имя… это было ошибкой.
— Почему? — спросила Селина, заинтригованная.
— Потому что в результате ты стала им просто одержима! — выкрикнул Родни ей в лицо. Селина, явно задетая его словами, подняла
— У тебя всегда был нездоровый интерес к чужим отцам, семьям — вообще к семейной жизни. И тот факт, что ты нашла фотографию и хранила ее в тайне от всех, — это еще один симптом.
— Ты говоришь так, словно у меня корь.
— Я пытаюсь объяснить, что у тебя сформировался комплекс из-за этого погибшего отца.
— Может, он и не погиб, — возразила Селина. — И вообще, если у меня и сформировался какой-то комплекс, то, как ты сказал, не по моей вине. Вообще, что такого плохого в комплексах? Гораздо хуже, когда глаз косит или на нем бельмо. А комплекса даже не видно.
— Селина, это не смешно.
— Я и не шучу.
Она смотрела на него в упор, и Родни подумал, что впервые видит в ее глазах огонь. Еще мгновение и они рассорятся. Раньше у них никогда не бывало ссор, и сейчас определенно был неподходящий момент начинать. Он быстро произнес: «Дорогая, прости меня» — и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, но она отвернулась и его поцелуй пришелся на щеку.
— Разве ты не понимаешь, что я забочусь о тебе! Я не хочу, чтобы ты увлеклась этой идеей, полетела на край земли за каким-то мужчиной, а потом поняла, что совершила глупейшую ошибку.
— Но что если предположить, — перебила Селина, — просто предположить, что он действительномой отец? Что он жив, живет в Сан-Антонио. Пишет книги, ходит под парусом на своей маленькой яхточке, заводит друзей среди местных испанцев. Разве тебе не хотелось бы, чтобы я познакомилась с ним? Разве ты не хочешь иметь настоящего, родного тестя?
Этого Родни хотелось меньше всего. Он мягко произнес:
— Но мы не можем думать только о себе. Надо подумать и о нем, о Джордже Дайере, неважно, отец он тебе или нет.
— Я не понимаю…
— За эти годы у него сложилась собственная и весьма неплохая жизнь. Жизнь, которую он выбрал по доброй воле. Если бы он хотел иметь семью, жену, сыновей… и дочерей… они бы у него были!
— Ты хочешь сказать, что он не будет рад мне? Что ему не понравится, что я приехала и разыскала его?
Родни был потрясен.
— Ты же не собираешься этого делать?
— Для меня это очень важно. Мы можем полететь на Сан-Антонио.
— Мы?
— Я хочу, чтобы ты поехал со мной. Пожалуйста.
— Об этом не может быть и речи. Мне надо ехать в Борнмут, ты же знаешь, и я буду отсутствовать три-четыре дня.
— А не может миссис Вестман немного подождать?
— Конечно, не может.
— Я просто хочу, чтобы ты был
Родни не понял истинного смысла ее мольбы. Он решил, что под помощью Селина подразумевает некие практические действия: купить билет на самолет, посадить ее на нужный рейс, провести через таможню, поймать такси или найти носильщика. Она ни разу в жизни не путешествовала самостоятельно, так что в глубине души он был уверен, что Селина не сдвинется с места.
Он изобразил на лице обаятельную улыбку, взял ее за руку и произнес умиротворяющим тоном:
— Собственно, к чему такая спешка? Наберись терпения. Я знаю, ты сильно взволнована тем, что твой отец может быть жив. Я понимаю, что ты всю жизнь ощущала некий вакуум. Правда, я надеялся, что мне удастся его заполнить…
Речь его звучала немного выспренно. Селина сказала:
— Родни, дело не в этом…
— Не забывай, мы ничего не знаем о Джордже Дайере. Может быть, следует попытаться, не привлекая к себе внимания, провести небольшое расследование, прежде чем предпринимать действия, о которых мы можем потом пожалеть? — он говорил с достоинством королевской особы.
— Я родилась после того, как его объявили пропавшим без вести. Он даже не знает о моем существовании.
— Вот именно, — тон Родни стал более напористым. — Селина, вспомни старую пословицу: не будите спящего тигра.
— По-моему, она сюда не подходит. Что если он жив — мой отец, единственный человек, в котором я нуждалась всегда, всю жизнь, больше чем в ком бы то ни было?
Родни колебался, пытаясь понять, обидели его эти слова или разозлили.
— Ты рассуждаешь как ребенок.
— Представь себе монетку. У нее две стороны: орел и решка. Во мне тоже две стороны: Брюс и Доусон. Селина Доусон. Вот как меня по-настоящему зовут. Вот кто я на самом деле!
Она улыбнулась Родни и он, несмотря на свое душевное состояние, подумал, что никогда не видел у нее такой улыбки.
— Любишь ли ты Селину Доусон так же, как Селину Брюс?
Он все еще держал в руках фотографию ее отца. Она взяла ее у него из рук и положила обратно в сумочку.
Родни ответил — чуть поспешно:
— Конечно да!
Селина застегнула сумочку и отложила ее в сторону.
— А сейчас, — сказала она, разглаживая перед юбки, как девочка, которая готовится забраться на табуретку и вслух прочесть гостям стихи, — давай-ка измерим полы!
3
Посадочная полоса аэропорта Барселоны в бледном свете раннего утра блестела глубокими лужами; здесь только что прогремела гроза, застигшая их самолет над Пиренеями. С гор дул легкий ветерок, от служащих аэропорта сильно пахло чесноком, а на скамьях в зале ожидания, кутаясь в плащи и куртки, дремали утомленные бесконечным ожиданием пассажиры с мешками под глазами и сизыми подбородками. Ночь выдалась тяжелая. Рейсы из Рима и Пальмы отменили. Рейс из Мадрида опаздывал.