Спят усталые игрушки

Донцова Дарья

Домработница поглядела на меня с благодарностью.

– Ха, – вскинулась Алиска, – да у тебя в доме делается все кое-как, твердая рука нужна!

– Это мой дом, – отрезала я.

Ирка предпочла испариться. Алискино личико скукожилось. Театральным жестом она схватилась за виски и запричитала:

– Вот она, тяжелая судьба несчастной женщины без кола и двора, все, кому не лень, обидеть норовят.

– Хватит ерничать, – обозлилась я вконец.

– Ах, – заныла Алиса, укладываясь на диван, – мне плохо. Кстати, сегодня танцую в

«Лебедином», а в день спектакля меня нельзя волновать. Ты же довела до слез. Руки трясутся, ноги дрожат, просто ужас! До чего тяжело быть творческой личностью, любая несправедливость ранит. О, моя голова… мигрень начинается, о, как я страдаю!

– Ну извини, – пробормотала я, – не хотела.

– Ладно, – поймала меня на слове Алиса, моментально вскакивая со смертного одра, – значит, ты согласна, чтобы я навела в доме порядок?

– Зачем? У нас и так хорошо.

– Не нервируй меня перед спектаклем, – пошла в атаку балерина, – вот станцую плохо, виновата будешь ты!

На мой взгляд, хорошо она никогда не выступала, но не говорить же ей это! Пожалуй, лучше всего уехать сейчас по делам и оставить Алису в одиночестве.

В медицинском институте приветливая девочка, пощелкав компьютером, моментально сообщила:

– Да, были такие студентки – Шабанова, Мостовая и Рыклина.

– Адреса есть?

– Шабанова проживала в общежитии, – сказала девочка, – а вот две другие, надо же, в одном доме на Кутузовском проспекте, только в разных квартирах.

Получив нужные координаты, я пошла к выходу.

– Зачем вам их местожительство? – спохватилась секретарша.

Но я уже скрылась за дверью. Конечно, прошло время, и они могли отсюда уехать, но вдруг мне повезет.

Сначала позвонила Рыклиной. Из-за железной двери раздалось дребезжащее:

– Кто там?

– Откройте, милиция.

Створка незамедлительно распахнулась. На пороге стояла полная, неаккуратно причесанная женщина. Пряди волос топорщатся в разные стороны, замызганный темно-красный байковый халат, теплые носки и абсолютно безумный взгляд.

– Пришла, – обрадовалась тетка и, повернувшись в глубь коридора, крикнула: – Саша, скорее сюда, Тамарочка вернулась!

На зов быстрым шагом вышел мужчина. По-видимому, отставной военный, спина прямая, движения четкие.

– Катенька, – укоризненно сказал он, – мы же договорились, что ты никогда не открываешь дверь сама!

– Так ведь Томочка пришла, – жалобно заплакала женщина, – доченька моя ненаглядная, солнышко светлое.

– Это не Тамара, – мягко сказал мужчина.

– Не Тамара, – горестно повторила она, – не Тамара, не Тамара…

Мужчина обнял женщину за плечи, и та уткнулась ему в плечо.

– Прошу, – обратился он ко мне, – проходите в кабинет, сейчас приду, уложу только Катюшу.

Я послушно вошла в указанную дверь и села на диван. Похоже, я ошиблась, он не военный. Комнату заполняли книги по психиатрии, психологии и другим областям медицины.

– Извините, – произнес

появившийся мужчина, – но с тех пор, как у нас стряслось несчастье, жена немного не в себе. Чем обязан?

Я растерялась.

– Собственно говоря, хотела поговорить с Тамарой Рыклиной.

Хозяин вытащил из замшевого мешочка трубку и начал методично набивать ее табаком.

– Наша дочь погибла год назад.

– Простите, – пробормотала я, испытывая только одно желание: убежать отсюда поскорей.

Хозяин аккуратно раскурил трубку и спросил:

– Что вы хотели от Тамары?

– Навряд ли вы поможете, – стала я мяться. – Рыклина училась в одной группе с Людмилой Шабановой и…

Отец Тамары побагровел, было видно, что он едва сдерживает гнев:

– Зачем вам Людмила Шабанова?

– Она получила наследство, а мы не можем исполнить завещание, так как не знаем адреса, я представитель адвоката…

– Вон, – четко сказал Рыклин.

– Что? – не поняла я.

– Немедленно вон из моего дома и не смейте никогда переступать его порога, – яростно заявил хозяин и, видя, что я замешкалась, повысил голос: – Вон, быстро, бегом, прочь!!!

Железная дверь лязгнула, и я уставилась на красивую бордовую кожу. Да они оба сумасшедшие, что муж, что жена, просто ненормальные. Хорошо хоть не ударили!

Покачивая головой, поехала на десятый этаж. Алла Мостовая жила в том же подъезде.

Здесь дверь распахнули сразу, не интересуясь, кто пришел. Молодая женщина приветливо сказала:

– Очень рада, вы ведь Наташа?

– Даша.

– Простите, перепутала, – улыбнулась хозяйка.

Я вошла в большую темноватую прихожую. Женщина повернулась, и стало видно, что она беременна, причем на большом сроке, месяц седьмой-восьмой, не меньше. А по лицу и не скажешь, никаких пигментных пятен.

– Согласны поговорить на кухне?

Я решила сразу внести ясность:

– Ищу Аллу Мостовую.

– Ну так это я, – засмеялась беременная, – сейчас…

Из глубины квартиры раздался звон будильника.

– Ой, – выкрикнула хозяйка, – совсем забыла.

Подталкивая меня в спину, она вслед за мной влетела в кухню и схватила большую пластиковую бутылку.

– Сидите молча, – велела Аллочка, – не мешайте.

Я глядела во все глаза. Мостовая перекрестила емкость, налила воды в чашку и стала отпивать по глоточку, кланяясь в разные стороны. Губы ее бормотали что-то непонятное.

– У озера Буяна, у реки, у леса, пойдет раба божия…

Мне стало не по себе. Похоже, в этом доме у всех сумасшествие. Может, вирус какой по этажам бродит? Бежать надо прочь, пока не заразилась!

Очевидно, мои мысли отразились на лице, потому что Мостовая, допив последнюю порцию, любовно закрутила бутылочку и спросила:

– Испугались, да?

– Скорей удивилась.

– Это магический заговор на беременность, – сообщила Мостовая.

– Так уж вроде все в порядке, – бесцеремонно ляпнула я.