Сравнительное Богословие Книга 5
Шрифт:
[141].
Из описания жизни парсов Индии (приведено в сноске) можно увидеть как во второй половине II тысячелетия н.э. переплелись общие интересы у представителей «мировой закулисы» (в лице английских колонизаторов Индии
[142]: библейская культура пыталась лезть на Восток с помощью своих средств агрессии - развивающейся технократии, финансовых и торговых институтов) и парсийской общины, исповедующей зороастризм. Парсы вели себя в чужой стране - не лучше иудеев, чем и “воспользовались” колонизаторы,
В материальном плане религиозная система зороастризма и иудаизм имеют много общего: и та и другая системы предписывают своим единоверцам материально “обогащаться” как они смогут (учитывая все “канонические” запреты) - в том числе и за счёт окружающей их социальной среды иноверцев
[143]. В зороастризме своя система запретов на «нечистые» продукты и своя расистская теория; в иудаизме - своя. Но это - внутренние “канонические” запреты: в среде иноверцев материально “обогащаться” разрешено, несмотря на “каноны”. И те и другие общины существуют в среде иноверцев - крайне обособленно - как духовно, так и материально. В духовном плане также у иудеев и зороастрийцев много общего. Во-первых, это “характер” обоих “Богов”, которые карают и жалуют людей согласно послушничеству веры. Во-вторых– посмертная доктрина “справедливого” воздаяния. В-третьих– эсхатологический миф о творении и «конце света». Разница в одном: в зороастризме не имеется чётких “канонических” предписаний глобального характера (нацеленность на захват территорий иноверцев - глобальная социологическая доктрина) - а в иудаизме они имеются. Но если в Авесту добавить такие рекомендации, и рассеять зороастрийцев по странам - то, как показывает опыт парсов, они преуспели бы не хуже иудеев.
Иранский зороастризм, разделив мир на «добро» и «зло», и, выделив «чистые» («полезные») сферы деятельности - не ограничивал своих единоверцев материально более ничем. Материальное “обогащение” считалось «добром» - но при этом нравственных ограничений социального характера для материального “обогащения” выставлено не было, поскольку зороастризм изначально становился как религия местного “жречества” (к которому принадлежал Заратуштра) и царей, которые всегда представляли высшую “богатую” касту. По-умолчанию этим была закреплена кастовость общества, поскольку материальные возможности людей были ограничены кастовой принадлежностью от рождения. В духовной сфере была провозглашена всеобщая (одинаковая для представителей любой касты) посмертная “справедливость” - при условии соблюдения единого для всех “кодекса” законов зороастризма.
Доктрины подобной зороастрийской - чётко сформулированной и логически выстроенной– доктрины всеобщей посмертной “справедливости”, появившейся самое позднее в середине VI века до н.э. (эпоха иранских Ахеменидов) не было ни в одной национально-государственной религиозной системе мира. Эту доктрину успешно употребили во времена Ахеменидов для всеобщего межкастового примирения, и, если бы не военная мощь Александра Македонского, империя Ахеменидов могла бы просуществовать ещё не один век - чисто теоретически, конечно. Но Ахемениды для «мировой закулисы» не были «своими», мало того, судя по организации жизни парсов, зороастрийская “жреческая” верхушка сама могла бы со временем претендовать на многие земли Евразийского континента… Так что Александр Македонский оказал большую услугу не только «мировой закулисе»: он избавил мир от зороастрийской цивилизации почти на шесть веков. В VII веке н.э. роль избавителий мира от иранской религиозной “чумы” выполнили первые халифы-арабы.
Но всё же позже, во времена Сасанидов,
[144], которая победила на огромных территориях евразийского континента (и даже Африки), не дав молча объединиться толпо-“элитарным” социальным организациям ведического Востока и библейского Запада. Однако при этом исламский Восток - также оказался поражён “вирусом” высшей зороастрийской духовности
[145], как и библейский Запад
[146]. Можно сказать, что после этого зороастризм «умер при родах» (в VII веке н.э.)
[147] новозаветной доктрины, а вслед за ней и религии ислама, но его “дитя” - доктрина всеобщей посмертной “справедливости”, эсхатология конца мира и восточно-дуалистический “характер” якобы Бога– прочно вошли в библейскую культуру, и в культуру ислама
[148].
Греко-римская религиозная система к началу III века н.э. практически не “оправдала” себя в алгоритмике глобального сценария «мировой закулисы» - как религиозная система, способная удовлетворять (по сути “канализировать”, замыкая на эгрегоры многочисленных богов и их взаимоотношений, близких к шизофрении)
[149] духовные устремления всех людей
[150], не иудеев
[151]. Одними из причин этого явились отсутствие в греко-римском политеизме чёткой и понятной людям «доктрины справедливости» и трудно управляемое из единого имперского центра множество богов пантеона. Но были и общие для греко-римского политеизма и зороастризма «теоретические» устои веры, явившиеся основой закрепления толпо-“элитарного” сословного социального устройства, которые вполне устраивали «мировую закулису».
В Авесте сословное обустройство закреплено “канонически” («Младшая Ясна» 19 глава «Сословия и наставники в вере»):
«17. Какие это сословия? Жрец, воин, скотовод, ремесленник, [которые] сопутствуют артовскому человеку и днём и ночью мыслями, речами и деяниями, согласными с Артой, отмеченные Рату и понимающие Религию, [сопутствуют человеку], который вместе с Артой споспешествует и дому и дворцу».
“Философию” греко-римского толпо-“элитаризма” выразил Платон:
Идеальным по мнению Платона было бы такое государство, в котором бы граждане с разумной душой (Платон называл их философами) управляли; люди с эмоциональней душой - были стражниками (воинами); а обладатели растительной души были бы ремесленниками и крестьянами, то есть производили материальные блага»
[152].