Сравнительное богословие. Книга 3
Шрифт:
Утверждение канонического Нового Завета, определение состава его книг, их окончательное редактирование и цензура затянулись до VII века.
Согласно канону Новый Завет состоит из 27 книг, которые обычно делят на четыре части:
· 4 Евангелия (от греческого благая весть) — от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна, два из которых приписываются непосредственным ученикам Христа.
· Деяния апостолов, названных «святыми», авторство которых приписывается евангелисту Луке, предполагаемому ученику апостола Павла.
· Послания апостолов различным общинам первых «христиан», рассеянных по огромным просторам Римской империи. Число этих посланий — 21, большинство из них (14) принадлежит апостолу Павлу.
· Апокалипсис (от греческого откровение) — Откровение Иоанна Богослова. Вокруг происхождения этого Откровения ходят легенды. Однако лишь в нём есть прямая «подпись» «мировой закулисы» — Аминь [326] — не как окончание какого-либо текста (чего много в Новом Завете), а как высшего духа-«свидетеля» всего свершившегося и ещё не свершённого (Откровение 3: 14–16). [327] Апокалипсис является последней
326
Откровение состоит из 22-х глав, что тоже является числовой мерой древнеегипетских «жрецов», управлявших по схеме «11+11» (всего 22 иерофанта). А число 22 в западном эзотеризме считается «священным».
327
Откровение 3
14 И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия:
15 знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч!
16 Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих.
Этот призыв к поддержке того, кто «ни холоден, ни горяч» можно понимать как поддержка древнеегипетским Аминем-Амоном (в Египте, где культ Амона был главным, положено начало «создания Божия» — по концепции «мировой закулисы») безволия чуть «тёплой» толпы (всё «по барабану»), в библейском «христианстве».
С другой стороны (по отношению к лидеру, а не к толпе), позиция «ни холоден ни горяч» могла означать — отсутствие эгрегориальной одержимости (горяч) и отсутствие безразличия к религиозно-политическим вопросам (холоден). Это свойственно как «демонам» (демонический тип строя психики), так и человекам (человечный тип строя психики). Но вряд ли Амон стал бы поддерживать человечность… тем более что к человеку понятие «тепл» как-то не подходит.
328
Хотя бы это: Откровение 21: 9-12.
329
Достаточно вспомнить хотя бы следующие слова Христа:
От Матфея 23
1 Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим
2 и сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи;
Существовали и другие бесчисленные тексты — Евангелия, Деяния, Послания и Откровения, которые приписываются легендарным фигурам раннехристианской эпохи. Поэтому «закулисе» во-первых, было из чего выбирать и во-вторых, в большом количестве источников легче было скрыть отсебятину, дописав, например, несколько Посланий, либо Евангелий поздним числом, следуя особенностям письма первых «христиан».
Считается, что в IV веке оба Завета (Ветхий и Новый) перевёл на латынь блаженный Иероним. Этот перевод послужил основой для дальнейшей работы и получил название «Вульгаты». Перевод Библии на славянские языки относится к IX веку. Официальный — Синоидальный (то есть, одобренный Синодом, высшим органом управления Русской Православной Церкви — РПЦ) — перевод на русский язык был сделан только в конце XIX века. [330] На сегодня Библия переведена на все известные языки (как же: ведь Библия это — концепция, предназначенная для мирового «господства») земного шара (более 2100) и с момента изобретения книгопечатания в XV веке вышла рекордным тиражом — более 4 млрд. экземпляров.
330
То есть, русские не могли читать Библию на родном языке до 1876 года. Однако, православие на Русь внедрили на восемь веков раньше — в обход воли и сознания русских людей. И все эти века для русских Библия была «вещью в себе», которую невозможно понять хотя бы по причине её лексической недоступности в целостности повествования. Отчасти поэтому сопротивление в русской цивилизации библейской агрессии было в основном стихийно-бессознательным.
Справедливость требует отметить, что перевод Библии на церковнославянский сделал её более доступной для изучения русскими по сравнению с латинским вариантом для европейцев. Тем более если учесть, что церковнославянский пусть и не очень близок современному русскому языку, но очевидно практически идентичен старославянскому, на котором говорили в IX веке.
Эволюция библейского христианства
После I (Никейского) и II (Константинопольского) Вселенских соборов до раскола «единой» псевдохристианской церкви на западную и восточную было множество Вселенских соборов, крупные из которых: III Эфесский, 431 год; IV Халкидонский, 451 год; V Второй Константинопольский, 553 год; VI Третий Константинопольский, 680 год; VII Второй Никейский, 787 год. Все эти соборы не обходили стороной продолжающиеся споры по двум вопросам: божественное происхождение Христа и так называемое «иконоборчество» (споры о том, как изображать Христа и других «святых»). [331]
331
До V собора Христа часто изображали в виде «агнца» (ягнёнка).
В то же время, ещё в V веке от только что сформировавшейся вроде бы единой «христианской» церкви стали отделяться разные «национальные» церкви. Единство до раскола на восточную и западную церкви поддерживали не прекращающиеся надолго Вселенские соборы и власти сначала Римской империи, а затем, когда империя распалась на Восточную и Западную (конец IV века) — власти ряда западных государств.
Заметьте, что практически сразу после принятия Римской империей новозаветных канонов — представляющих собой крупнейший подлог от имени Бога — Римская империя распалась. Так выразился Божий Промысел: не будет дальше существовать самая крупная империя под идейно-религиозной концепцией лжи. «Мировой закулисе» пришлось довольствоваться собиранием осколков завоёванной «варварами» западной части империи [332] в единое целое под вывеской католичества, сумев сохранить ещё на тысячу лет единство восточной части (Византии) под вывеской православия — до «триумфального шествия» исторического ислама.
332
«Мировая
В этом выразилась единственная (наверное) польза библейского христианства: его лживость и внутренняя алгоритмика «разделяй и властвуй» не позволила объединить в новый союз за почти 1500 лет осколки неправедной Римской империи.
На протяжении нескольких сотен лет (до VIII века) шёл спор между церковными иерархами двух духовно-религиозных столиц — западной (Рима) и восточной (Константинополя) — кто их них главнее в «христианской» иерархии. Разница между двумя ветвями библейского христианства, начало которой положил распад империи, всё больше
и больше проявлялась в период IV–VIII вв. Поместные церкви на Востоке находились под покровительством императора, у их глав не было необходимости вмешиваться в политику и межгосударственные отношения, тогда как на Западе церковь играла роль единственного островка стабильности в политическом хаосе, охватившем бывшие имперские земли после падения в них власти императора.
С этого момента библейское христианство (позже — католичество) было главнейшим средством поддержания единой дисциплины в среде разрозненных западных царств. Управление западным конгломератом следующие более 1000 лет (вплоть до эпохи Возрождения) осуществлялось практически всецело через посвящённые (каждая в своё) верхушки поместных церквей, связанные единой орденской «католической» дисциплиной и через кадровую базу иудаизма. Церковь была почти повсеместно сильнее государственной власти и, если надо, то и глава государства мог быть объявлен еретиком и подвергнут процедурам «святой» инквизиции.
Римский епископ, получивший почётный титул «папы» (отца), постоянно играл роль третейского судьи в спорах между государями «варварских» королевств. Нужно ли говорить, что папа был высоко посвящённый и выполнял роль наместника вовсе не Бога (как провозглашали для толпы), а «мировой закулисы». Западная церковь превратилась в жёсткую иерархическую структуру, подобную государственной, однако, это была надгосударственная структура, а римский епископ играл роль абсолютного монарха. В 756 году духовная власть настолько взяла верх над светской, что римский папа стал к тому же ещё и главой целого государства — Папской области в центре Италии, которую франкийский король Пипин Короткий подарил папе Стефану II. Авторитет Римской (западной) церкви поддерживался тем, что основателем её считался сам апостол Пётр, чей авторитет возвышал Рим над другими поместными церквями. Поэтому в Западной церкви стали возникать идеи (естественно эти идеи принадлежали «закулисе») организации всей «христианской» церкви по одному образцу, как церковной монархии во главе с первосвященником. Папа же получил право изменять даже догматы, принятые Вселенским собором. То есть, папа становился чем-то вроде аналога императора [333] в распавшейся Римской империи: до принятия Римом «христианства» император был и верховный монарх и бог — одновременно (напомним, что обожествление царя-фараона идёт от времён древнеегипетских династий). Видимо «закулиса» пробовала собрать новую мощную империю на базе «христианской» монархии, подмяв под себя и Византию. Но это не получилось.
333
Первая попытка отождествить главу церкви с Богом была предпринята не в Риме, а в Толедо, на соборе Испанской церкви в 589 году. Там было предложено изменить под возвеличивание церкви и папы Символ веры, добавив туда исхождение Духа Святого не только от Бога Отца, но и от Бога Сына (так называемый «филиокв») — что давало возможность церкви имени Христа на неограниченную (ничем кроме Божиего Промысла) вседозволенность от имени Святого Духа и Бога. Ведь церковь считается наместницей Христа до следующего прихода. Постепенно эта инициатива была одобрена большинством поместных католических церквей.
Скорее всего «мировая закулиса» отдавала предпочтение более жёсткому католичеству и его кадровой базе, однако, понимая что раскол — историческая данность — и умея хорошо справляться с управлением в условиях вражды двух (или нескольких) систем (вражду она зачастую сама и инициировала — в том случае, если видела проблемы для себя в управлении единым целым: в моменты кризисов управления), «закулиса» поддерживала и Западную и Восточную церкви, не желая «класть все яйца в одну корзину». Тем более, что в духовном и в каноническом плане серьёзных расхождений не было почти никаких — а значит общий эгрегор позволял манипулировать не только людьми, но и крупнейшими обстоятельствами вокруг государств и людей, приводя обе системы (и Западную и Восточную) к единству текущего глобального сценария.
Но не религиозные догматы, а животный эгоизм местных монархов, шаткость орденской дисциплины и несогласованность кадровых вопросов сыграли важную роль в первом крупном столкновении между Западной и Восточной церквями. В 857 году византийский император Михаил III низложил Константинопольского патриарха Игнатия и возвёл на патриарший престол восточной церкви нового главу — Фотия. Это решение утвердил собор 861 года. Но с избранием нового патриарха не согласился римский папа Николай I, требовавшей вернуть Игнатия и предложивший императору Византии передать Римской церкви Иллирию, Македонию, Дакию, Фессалию, Эпир и некоторые другие греческие земли. [334] Византийский император ответил отказом. Тогда римский папа созвал собор, низложивший Фотия. [335] Положение осложнял спор о том, в чьём подчинении — Рима или Константинополя — должна находиться только что крещёная Болгария. Лишь после этого возник вопрос об изменениях в Символе веры. Фотий признал изменения еретическими и к нему присоединились главы других поместных церквей Восточной церкви и в 867 году на соборе в Константинополе римский папа был отлучён от церкви (предан анафеме — проклятию). В свою очередь, Николай I на соборе 869 г. в Риме анафемировал Фотия и его сторонников.
334
Что подтверждает стремление к централизации мировой власти вокруг римской католической церкви.
335
Типично «закулисная» разводка с применением властных полномочий. Другое дело, остаётся открытым вопрос: чего добивалась «закулиса»: укрепления Рима, либо окончательного раскола, опасаясь потери контроля за ею же создаваемым новым имперским монстром (в условиях постоянной войны двух систем этого она не опасалась). А может действовала «как получится», поскольку в любом случае она оставалась хозяином положения.