Сравнительное богословие. Книга 6

Коллектив авторов

Простонародный контур вынужден был подстраиваться под светский (либо ему помогли подстроиться) так, что его мистика и теоретизирование как бы были основаны на высшем «философском» контуре «бессмертия», но в то же время — они обслуживают интересы государственного толпо-«элитаризма»: это тема отдельного рассмотрения, к которой мы вернёмся чуть ниже. Простонародный контур является производным в первую очередь от имперского светского понимания символики и связанной с этим религиозной традиции — «гармоничного» чередования хаоса-порядка — вытекающей из связки светской политической традиции (где доминирует конфуцианство) с древней даосской «философией». О противоречии двух традиций (светско-религиозной и «философской») интересно и весьма точно пишет А.А.Маслов (выделения и сноски наши):

«Инь — это очевидный первозданный хаос, это обращение человека к самому истоку (точнее, до-истоку) собственного

возникновения. Хаос в даосской мысли, равно как и во всех мистических школах, носит позитивно-креативный [709] характер, поскольку символизирует нерасчлененность и единство мира. Он — знак не столько рождения мира, сколько потенциально заложенной в нем возможности рождения чего угодно без четкого определения его сути. Это возможность всего и потенция ко всему [710] в ее абсолютной аморфности и неопределенности. Его метафорой выступают понятия «изначальный ком», «гулкая пустота пещеры», «беспредельное» (у-и, зи), «прежденебесное» (сянъ тянь). Это та обитель, не имеющая форм и границ, где слиты воедино знание и незнание, рождение и смерть, бытие и небытие.

709

Креативность (от латинского creatio — созидание, сотворение) — творческая, созидательная деятельность.

710

То есть, высший смысл земной жизни.

Вся имперская культура — воплощенное ян — противостоит символике «изначального кома». Она призвана разделять и «раздавать имена», и почти параноидальная тяга китайских древних мудрецов и современных политиков к упорядочиванию и созданию четких ценностных иерархий есть не более чем попытка воплотить принцип превалирования ян над инь. [711] Одновременно это и принцип светской культуры — здесь ян главенствует над инь, в то время как в мистической парадигме инь является единственно возможным исходом противостояния и взаимодополнения инь и ян».

711

Иными словами, придание смыслов разделения на «противоположности», «канонизация» парностей этого разделения и связь множества парностей разделения с символикой Инь-Ян — исходит от имперского мышления, а не от истоков религиозной культуры даосов.

Упорядочивание первозданного хаоса связано в первую очередь с созданием китайской культуры. Напомним, что китайская культура состоит из трёх религиозно-политических составляющих: конфуцианство, даосизм и присоединившийся к ним позже буддизм. Но главная религиозная мистика китайцев отдаёт предпочтение первозданному хаосу, рассматривая «поднебесную» упорядоченность как искажение (лживость) первозданной гармонии. Это видно и по текстам Дао-Дэ-Цзина (перевод В.Перелешина. Рио де Жанейро, 1971 г.):

5 (1) Если Истину произречь, Суть погибнет, а выйдет речь. Если имя ты назовешь, То не имя оно, а ложь. 6 (2) Ничто [712] — причина Небу и Земле, И только в них начало всех вещей.

В условиях «господства» конфуцианства в процессе «упорядочивания хаоса» (государственного строительства и соответствующей ему политики) простонародный даосизм — «низший» пласт религиозного сознания — оставался верен даосской традиции бессмертия. В то же время, будучи подневольными людьми, простонародные массы признавали государственные законы, «упорядочивающие» все сферы жизни китайского общества и, будучи даосами по убеждению, не были посвящены в высшую мистику даосской «философии». Религиозная жизнь простонародного даосизма курировалась «низшим» даосским духовенством, которое само если и было посвящено в высшую мистику даосской «философии», то вынуждено было адаптировать последнюю к мере понимания простонародья.

712

Хаос вместо Бога. Какая может быть мера понимания хаоса?

Всё земное считается «не истиной, а ложью». Поэтому вместо меры понимания Бога, Промысла — предлагается «гармония» с хаосом, в котором психика якобы сливается с «истиной».

С этим чисто восточным подходам к земной жизни мы сталкивались, рассматривая религиозные системы Индии и буддизм.

Высший «философский» уровень даосизма с самого начала развития китайской государственности стал достоянием

имперской «элиты», которая желала обретения бессмертия и «пользовалась» услугами даосских мудрецов, хранивших закрытую традицию, в которой идеальным считалось начало Инь. В то же время императоры и высшая «элита» проповедовали государственно-политический имперский «элитаризм» и в разной мере поддерживали культ порядка, выраженный началом Ян. Мера убеждённости имперской «элиты» в этой поддержке высшего даосизма была разной в разные времена и при разных династиях.

В средневековом Китае простонародный пласт даосизма оставался едва ли не единственной доступной сферой существования даосизма в Поднебесной. От него отвернулись образованные конфуцианцы, чьи социально-политические взгляды считались официальной идеологией власти, а впоследствии и буддисты, которые рассматривали простонародный буддизм как «языческие» пережитки архаических верований. Связь «высшего» и «простонародного» пластов даосизма была и до средневековья весьма своеобразной и неоднозначной, а в средневековые времена (самое позднее) она оказалась во многом утраченной. Простонародный даосизм весьма широко распространился на подневольные «низы» и стал «религией китайского народа», а высший «философский» даосизм в некоторых случаях остался при дворе и/либо сохранялся в преемственности некоторых китайских мудрецов.

Зачастую представители низшего даосского духовенства, занимавшиеся лечением, гаданием, составлением гороскопов и т. п. «науками» — производными от высшей «философии» бессмертия — просто эксплуатировали авторитет даосизма как религии обретения бессмертия для привлечения внимания верующих простолюдинов к своей профессиональной деятельности, от которой они кормились. При этом деятельность многих представителей низшего духовенства не имела никакого отношения к высшей цели даосизма. В то же время нельзя не признать, что огромный отряд целителей, предсказателей и заклинателей (низшего простонародного духовенства) добился небывалой популяризации идей даосизма во всех слоях китайского общества. Но простонародный вид даосизма утратил чистоту восприятия первоидей, которые мы рассматривали как высший «философский» контур.

Всё вышесказанное нашло своё отражение в процессе формирования религиозного мировоззрения китайского простонародья. Осознавая один из главных тезисов даосизма о том, что «мистический закон «парного рождения» (шуан шэн) запускает бесконечное колесо взаимопорождений, которое можно остановить, лишь избежав перворазделения вообще» — каждый простолюдин понимал, что ему не дано избежать «перворазделения» в земной жизни, поскольку главным средством для этого являлся принцип недеяния. Каждый простолюдин вынужден был трудиться и на империю и на хозяина и на себя, что исключало возможность направлять его жизненный путь по высшему мистифицированному принципу даосских мудрецов. [713]

713

Подобного рода проблемы вставали перед простолюдинами практически во всех религиозных системах Запада и Востока: последние проповедовали религиозную «сверхчистоту» и «сверхсвятость» лишь тем, кто ведёт монашеский, отшельнический и т. п. образы жизни, которые стали бы просто убийственными для работающего на «элиту» и кормящегося плодами своего труда простонародья.

В то же время высшая духовная цель даосской «философии» как была, так и оставалась несбыточной мечтой верующего простонародья. И к этой цели каждый стремился всю жизнь, зная что он её не полностью достигнет, но хоть немного, насколько позволяет его социальное положение — приблизится. [714] Видимо такой простонародный подход большинства людей Поднебесной, находящихся с одной стороны упорядоченными законами империи (выражение порядка Ян), а с другой стороны, исповедующих даосизм (стремление слиться с хаосом Инь), явился причиной того, что символика Инь-Ян приобрела смысл равнозначности двух её компонент в упрощённом варианте — на простонародном уровне употребления смысла этой символики. [715] При этом высший «философский» смысл (бессмертие) так и остался главной религиозной целью каждого китайца-даоса, даже если последний и не осознавал это.

714

«Дао-Дэ-Цзин» (перевод В.Перелешина):

7 (3)

Пребывая в небытии, / Постигай его глубину. / Пребывая в мире вещей, / Многовидность их постигай.

715

В то же время некоторые мистические культы, распространённые в простонародье, отдавали предпочтение Инь, следуя высшей «философской» традиции.