Сражайся как девчонка
Шрифт:
Я сунула в рот палец, обильно облизала его, поднесла к проходу слева, отогнав Симона, чтоб он своим дыханием не сбивал эксперимент. Мне показалось, что есть колебание воздуха, и то же самое я проделала с ходом направо. Рискнуть? С правой стороны я не ощутила ничего. Чтобы убедиться, я прошла влево, за расщелину, опять облизала палец.
— Пойдем, — приказала я, ощутив еле заметное движение воздуха. — Давайте, быстро. Мишель, я знаю, что ты устала.
— Давай останемся здесь, — чуть слышно попросила она. — Здесь тепло.
—
Темно. Очень темно, настолько, что различить почти ничего нельзя. Какой-то источник света все же был, иначе мы потерялись бы совершенно, а я видела тени детей перед собой. Может, где-то проникал свет извне? Тогда бы было сильнее движение воздуха. Тогда что светится — какие-то камни? Водоросли? Насекомые? Знание физики у меня было практически на нуле, единственное, что я могла сказать точно: паршиво. Паршиво, если здесь что-то светится неживое.
Прямо перед моими глазами вспыхнул и тут же улетел в темноту оранжевый огонек, и я выругалась. Прекрасно и лучше и быть не может, теперь это насекомое сбило мне зрение! Мишель заныла и села на землю.
— Ну хватит хныкать! — со взрослой досадой сказал Симон. Голос его звучал несколько в отдалении. — Смотрите, тут есть проход, но он засыпан. И там светло. Идите сюда.
Я обняла Мишель, подняла ее и повела на голос. Она прижалась ко мне, а мне снова было не до утешений. Симона я увидела, как только проход расширился и мы очутились в небольшой пещерке, с левого края которой шел тусклый свет, а с правого края воняло совсем уж невыносимо. Не было сомнений, что там кто-то умер, и не было никакого желания умирать рядом с ним.
Был вопрос: почему он умер? Но выяснять было некогда.
Мне было нехорошо. Меня мутило, начали слышаться какие-то звуки, и я пока списывала все на усталость и затхлый воздух в смеси с запахом разложения. Я подошла и отстранила Симона, всматриваясь в дыру.
— Узковато, — я едва не ударила кулаком по давно слежавшейся куче земли. Природа вмешательства в ее дела не простила — обвал произошел довольно давно. — Но если мы заберемся выше, вон туда, то сможем пробраться все трое. Давай. Ты первый, потом поможешь залезть Мишель.
Какое счастье, что со мной дети, и я сама — костлявая и мелкая. Будь я немного крупнее, и я осталась бы здесь вместе с этим… Почему он умер, почему не ушел назад?
Симон карабкался как обезьянка — ловко и уверенно. Я растормошила Мишель, которая стала совсем убитая. Она морщилась, плакала, и мне пришлось хорошенько прикрикнуть, чтобы заставить ее подниматься. Впрочем, она была настолько вареная, что не возражала.
Очередь была за мной. Избитой, уставшей, голодной. Или я вылезу, или останусь здесь. Как тот, кто смердит до головокружения.
Почему он не ушел? Почему?
Что сказал Симон? Я вцепилась в каменную землю, попробовала подтянуться.
Духи бездны видят свет и сжигают все огнем. Какой-то газ?..
Похоже, да, и тогда нам повезло, что его интенсивность не так велика. Или этот вонючий бедняга решил прикорнуть в ожидании подельников и не проснулся. В любом случае: выбираться наружу. Мое лицо было уже напротив расщелины, оттуда нахорошо сквозило, значит, выход там есть. Лучше мерзнуть у входа.
От свежего воздуха голова закружилась еще сильнее, и я впилась, ломая остатки ногтей, пальцами в землю. Не хватало съехать вниз, чтобы все усилия были впустую. Я подтянулась, перевалилась — просочилась в расщелину, что-то уперлось мне в живот — черт! Я сунула руку за пояс, вспомнив про нож и что он мне уже очень давно не мешал, но выяснилось, что нож я потеряла, а боль причинял острый камень. Плевать. Я посмотрела, что там, внизу: приятного мало, я сейчас съеду вниз головой в дерьмо и лужу, но я все же крупнее детей и иначе в дыру не пролезу.
Стены пещеры были покрыты множеством светлячков. Я проехала на животе, раздавив по пути тех, кто смог уцелеть после спуска Симона и Мишель. Черт с ними, решила я, садясь на зад и отскребая насекомых от одежды. Вот и вода. И воздух. И вони нет.
Я подошла к мокрой от влаги стене, помедлила, рукой провела по струйкам, еще подумала, осторожно попробовала воду на язык.
— Можно пить, — озадаченно вынесла я вердикт, — но только очень немного. Очень. Помочить губы и хватит.
Потому что черт знает, что это за источник. Симон пить не стал, а Мишель лизнула камень — я махнула рукой, — а потом замерла, всматриваясь куда-то.
— Слышите? — спросила она таинственно. — Там кто-то плачет.
Глава двенадцатая
Мне казалось, что это птица. Свила гнездо в расщелине и грустно, протяжно поет в ночи. И было странно слышать после пережитого кошмара это призывное, спокойное пение, но что я знала о местных птицах?
— Точно-точно, — поддакнул Симон. — Где-то там. Там выход. Здесь должен быть выход, знаете почему? Потому что контрабандисты использовали этот ход.
Я кивала его словам, но что-то меня тормозило. Заваленный выход, или вход, или проход, все же был завален людьми? И несмотря на то, что мне жуть как не хотелось возвращаться туда, где пованивало и где был газ, я себя пересилила. Пожалела, что нож потерян и трости нет, потому что ковырять землю пришлось руками, потом я встала, посмотрела на потолок пещеры. Да, проход засыпали люди, здесь не было такой земли и тем более камней, их принесли сюда специально.
— Валер? Ты хочешь туда вернуться? — Симон подбежал ко мне и тоже начал раскапывать землю. — Но там точно нет выхода. А почему?