Сражения Космического Десанта
Шрифт:
Преисполненные ярости, жаждущие возмездия, эти люди готовы были снести уцелевшие стены улья, чтобы добраться до кровожадных зеленокожих. Пожалуй, сейчас гнев рядовых бойцов, узнавших о гибели командиров, пылал сильнее, чем после вестей об их пленении.
Лишь двое из тринадцати вернулись назад. Один, полковник Эгильсон, скорее всего не переживет сегодняшнюю ночь. Другой, комиссар Трэгер, судя по всему, погиб во время отчаянной попытки Очернителей спасти пленников. Мрачные новости, но все, кто слышал их, не могли удержаться
Когда бронетанковые колонны покатились к стенам Гадеса, а тяжелая дальнобойная артиллерия разродилась сотрясающими землю взрывными раскатами грома, Виньяр вновь обнаружил себя в обществе упомянутого сержанта.
— Вы в долгу передо мной, брат-капитан, — сказал ему Кастор.
— За что же? — рассмеялся Виньяр.
— За разрешение проблемы.
— Ты вылез из этой адской дыры почти без царапины…
Теперь рассмеялся Кастор.
— Ненависть укрепляла меня.
Капитан кивнул, прислушиваясь к марширующим мимо них мстительным ордам Имперской Гвардии.
— Доведенные до отчаяния люди могут по-настоящему рассвирепеть.
— И их свирепость может оказаться полезной, — ответил Кастор. — Месть мотивирует намного сильнее благодарности.
— В самом деле, — повернулся к нему Виньяр. — Так, насчет моего долга…
Но Кастор уже уходил.
— Я подумаю над этим, — ответил он. — Хорошей войны, брат-капитан.
Виньяр смотрел ему в спину. Самовлюбленный ублюдок. Он жаждал прикончить Кастора на месте, но не стал бы делать этого до тех пор, пока между ними не были сведены прежние счеты. Сержант понимал это, зная, что у не слишком щепетильного Виньяра имеется свой кодекс чести.
Кастор чувствовал себя в любом конфликте, как рыба в воде. Он умел избегать всякой опасности, как физической, так и дипломатической. Конечно, сержант не был трусом, вовсе нет, скорее его стоило назвать специалистом в снижении рисков, способным затупить клинки врагов ещё до того, как те извлекут их. Настоящий талант, но и Виньяр не был лишен сильных сторон. Например, он знал много разных вещей — имена, истории. Возможно, капитан не мог открыто выступить против Кастора, будучи у того в долгу, но способы устроить тому неприятности все же имелись.
— Хорошей войны и тебе, брат-сержант, — прошептал Виньяр.
Он повернулся к Тууроку.
— Мне нужно поговорить с Храмовниками, а именно — с Братом Меча по имени Ворда. Сейчас он здесь, на Армагеддоне, командует прежним отделением Тиамеда. Кажется, они раньше сражались вместе.
— У нас по-прежнему натянутые отношения с Черными Храмовниками, сэр, — ответил Туурок. — Кое-кто среди них ненавидит нас.
— Значит, мы родственные души. Кроме того, — добавил Виньяр, с гадючьей ухмылкой на заскорузлом лице, — я знаю, кого они ненавидят ещё сильнее.
Ник
Мстительная честь
Орки продолжали неистовствовать на Армагеддоне Секундус, как далеко в пустошах, так и глубоко в недрах захваченных ульев. Гортанные крики и вызовы на бой орды Траки подхватывал горячий ветерок, пахнущий пеплом и отвратительным смрадом горящего мяса.
Далёкий шум быстро исчезал в безвестности, хотя и оставался вездесущим как ветер.
В тени гор Диабло и лагеря Фортис унылый скрежет точильного камня нарушил тишину. Баллак знал, что мономолекулярное лезвие не слишком нуждалось в заточке, но соблюдал ритуал.
Космический десантник редко спал, ел или пил, каждая его мысль и поступок служили тому, чтобы стать лучшим воином. Сильнее, жёстче, смертоноснее.
В последнее время Баллак чувствовал, что его сверхчеловеческое мастерство угасает. Глубокая рана, которую он получил в бесчестном поединке, заживала плохо. Возможно, это карма. Он закончил ту схватку грязным ударом, но получил рану в ответ. Плоть стала жёстче, а мышцы плохо растягивались. Он стал слабее.
Братья знали это и не потерпят слабость. Недолго. Не в элитных Очернителях Злобных Десантников.
Баллаку показалось, что он услышал, как неподалёку тренируется Кастор. Он подумал о том с кем в “ринге” его капитан, с Нарлеком или Вадетом или, возможно, он нашёл воина из другого ордена, чтобы отточить до совершенства свои навыки. На этой грязной планетке много Адептус Астартес, но не всех из них Злобные считали союзниками.
Как таковая клетка для спарринга отсутствовала, только развалины армейских палаток, кроме них мало что уцелело на Армагеддоне в областях, всё ещё удерживаемых имперскими войсками.
Из Гадеса, теперь больше напоминающего пылающий кратер, чем город-улей, Очернители направлялись дальше, в поисках новых сражений. Им приказали выступить на восток, чтобы защитить Эвменидский мост и выиграть время, пока подтянутся вторичные и третичные боевые роты. Кастор полагал, что среди них будут Чёрные Храмовники.
“Это становится интересно”… — подумал Баллак. Сыновья-крестоносцы Дорна являлись одним из тех орденов, которых можно было считать антагонистами Злобным.
Ритуал не ограничился боевым ножом, Баллак расчехлил и разобрал весь свой арсенал.
Он лежал перед ним на грубом одеяле.
Цепной меч, несколько отделённых от ленты зубьев ожидали, когда их вернут на место; болт-пистолет, обойму и патроны вынули, ударный механизм вытащили для дальнейшей смазки; с болтером поступили аналогично, но ещё сняли механический прицел, а подвешенный гранатомёт отсоединили от ложа; гранатный пояс и все осколочные гранаты из разгрузки.
Чистка, притирка, смазка, проверка, повторная сборка, перепроверка. Всё сопровождалось стрельбой, кроме гранат.