Сражения Космического Десанта
Шрифт:
Без страха. Совсем без страха. Он был великолепен, идеальный хищник, достойных своих предков в качестве лучшего образца воина в галактике. В прошлом Фрейю выводило из себя прямое высокомерие Небесных Воинов, но в бою она поняла, почему оно должно было быть таковым.
Они не могут сомневаться. Даже на секунду. И должны верить в то, что они — самые острые клинки Всеотца, его самое мощное оружие.
Теперь, когда я вижу их в чистом состоянии, они пугают меня.
Пример заставил Фрейю сражаться еще упорнее. Она находилась неподалеку
Он был поразителен — двурукий торговец смертью, и где бы он ни появлялся, захватчики отступали в замешательстве. Болтерные снаряды звенели безвредно о его тяжелую защиту, как градины, и даже у рубрикаторов не было ответа гигантским лезвиям когтя, который он обрушивал на них. Вместе с пятью другими дредноутами в оборонительном периметре, Альдр создал острова стабильности посреди грохота и напора атак, вокруг которых меньшие воины могли сплотиться и отталкиваться от них.
Может быть, Фрейя это выдумала, но дредноут, кажется, уделял особое внимание ее стае. Один раз, когда они были отрезаны от позиции и лишены укрытия, он продвинулся вправо между ней и наступающим врагом, приняв на свой корпус его огонь и ответив яростной контратакой.
Как только ее поредевшее, но по-прежнему сплоченное отделение оказалось под защитой баррикады, Фрейя посмотрела с немым восхищением на неистовствовавшую боевую машину, как окутанный огнем ее корпус неуклюже ступает навстречу опасности со всем самодовольством новичка, играющего своими каменной твердости мышцами.
Фрейя продолжала наблюдать за безрассудным героизмом на дисплее. Это взволновало ее. Впервые она почувствовала гордость. Гордость за свое наследие, за то, что такие боги войны были частью ее родины. Гордость за то, что Небесные Воины стояли рядом с ней в траншеях, сражаясь, чтобы сберечь то, что они вместе построили на Фенрисе.
Я не боюсь вас.
Фрейя заменила магазин в винтовке и приготовилась открыть прикрывающий огонь. Это была ее роль, ее преданная роль в славной обороне Этта.
Теперь, наконец, я понимаю, о чем мне так долго говорил отец.
Она оглянулась, чтобы проверить с ней ли ее отделение, затем вставила скъолдтар в прорезь на гребне бруствера. Она прижала подбородок к прицелу, удовлетворенно наблюдая, как строй наступающей просперинской пехоты входит в зону огня.
Отец, прости меня.
Отдача приклада врезалась в ее бронежилет, вдавливая его в посиневшую кожу. Дождь прикрывающего огня просвистел мимо Альдра, окружив его покровом разрывающих снарядов, которые усилили его и так опустошающий атакующий потенциал.
Ты был прав.
Когда Вирмблейд заговорил о прошлом, в его голосе изменился ритм и тембр. Он стал похож на декламирующий тон скальдов. Но все рассказчики саг Этта были смертными, и гигантское тело волчьего жреца придало своей речи такой резонанс,
— Ты знаешь о Всеотце, Повелителе Человечества, кого невежественные почитают как бога, и кого мы чтим как самого могущественного из всех нас и защитника вирда. В эти темные дни он пребывает на Терре, наблюдая за безбрежностью Империума со своего Золотого Трона и сражаясь с безмерными силами, которые стремятся погасить свет и надежду в галактике. В прошлом было не так. Он ходил среди нас, одаривая своих вассалов частицей своей силы, идя на войну с примархами и избавляя звезды от ужаса, поразившего их.
— Это Всеотец создал Лемана Русса, прародителя Влка Фенрика, и сформировал Легион, который служил ему. У каждого Легиона, созданного им, было предназначение. Некоторые были благословлены способностью строить, другие искусством управлять, иные качествами хитрости. Наш дар был другим. Мы были созданы уничтожать. Вся наша жизнь — это уничтожение. Такова была воля Всеотца. Он создал нас не строить империи, но разрушать их. Мы были обучены выполнять задания, которые не мог ни один другой Легион, сражаться с такой крайностью, что даже наши братья-воины откажутся от предательства, зная, что мы — Стая — сделаем с ними.
— Эту силу использовали не один раз. Наиболее известный случай, как ты знаешь, с врагом, который сейчас стучится в наши двери. Но при всем нашем рвении мы потерпели неудачу в вопросе защиты. Пришло предательство, грянув как гром среди ясного неба, и галактику охватило пламя предательства. Хотя наихудшее зло было остановлено, многое из великого и доброго было потеряно. Империум сейчас беззащитен, а мечты его основателей увяли, мертворожденные и нереализованные. Мы знаем это, те, кто сберегает саги о минувшем. Хотя многие другие, полагающиеся на сомнительную передачу написанного слова и записанную вокс-модель, забыли те дни, мы, живущие повествованием скальдов, помним все. Мы знаем, кем мы были. Мы знаем, кем намеревались стать.
— И вот, наступила новая эпоха. Они зовут ее эпохой Империума. Потребности человечества изменились. Вместо двадцати Легионов существуют многие сотни Орденов. Ими руководят не примархи. Вместо этого Адептус Астартес сражаются по образу своих генетических отцов, повторяя возможности, спланированные для другого будущего. Такова ситуация сейчас, мечта, создавшая действительность не Всеотцом, но одним из его сыновей. Ордена не маршируют более рядами в десять тысяч или больше. Они создали преемников, потомство, управляемое тем же самым геносеменем, так что наследие их примарха сохраняется среди звезд. Больше преемников, более великое наследие. Сыны Жиллимана — прародители сотен, как и сыны Дорна, поэтому Империум создан по их образу.
Вирмблейд замолчал. Его словах были наполнены отвращением.
— Вот, что стало важным. Не доблесть. Не опасность. Стабильность. Надежность. Верность. Без этих качеств ни один из Орденов не обходится, чтобы оказывать влияние. Преемники — вот что наши братья стремятся создать, чтобы гарантировать, что воины их склада процветали и жили, и не допустить создания иных, из другого металла.
— Считаешь ли ты, Морек Карекборн, что Влка Фенрика последует этим путем? Должны ли мы позволить себе быть разделенными на Ордена-преемники, как сделали Ультрамарины, Ангелы или Кулаки?