Сразу после сотворения мира
Шрифт:
– Ты ешь, ешь, – приговаривала Валюшка, уписывая картошку. – Я потом еще за добавком схожу!
Плетнев ковырнул в своей тарелке.
И что теперь с этим делать? Есть?! На самом деле есть жареную картошку с сарделькой?
– Может, ты с луком любишь? – встревожилась Валюшка. – Мы с Витюшкой с чесночком больше уважаем! Да чего глядеть-то на нее, она и так вся остыла. Ешь давай. Артемка, иди, сынок, за стол, чего ты там висишь!
– А я, бабушка, не хочу.
– Я тебе щас как дам не хочу! Крапивы, значит, хочешь?
– И
– После мороженое будет! Я тебе двадцатку дам, и съездишь!
– Мне двадцатки мало, – заявил Артемка, усаживаясь за стол. – Нам на двоих с Игоряном полтинник надо.
– У Игорька своя мама есть, она ему даст.
– Не даст. Нету у нее.
Валюшка на миг перестала жевать и посмотрела на Витюшку. Тот пожал плечами:
– Придется дать.
– Ну, дам, дам полтинник! Картошечки-то поешь, смотри какая! Ты такую любишь, с поджарочками! Своя, не какая-то там покупная.
Тут совершенно неожиданно для себя Плетнев сообразил, что съел почти всю свою порцию, и так ему вкусно, что он даже говорить не может.
– Бежать за добавком-то?
– Чего зря стрекотать, стрекоза? Беги давай! – велел Витюшка.
Валюшка вскочила и побежала, а Плетнев быстро доел картошку, чтобы «добавка» ему положили как можно больше.
– Деда, ты мой велик накачал?
– Еще вчера накачал.
– А ты на рыбалку меня возьмешь?
– Какая теперь рыбалка, сынок, когда я трубы привез, видал? Теперь трубы будем ладить! Ты далеко не уезжай, слышь, Артема! – вслед внуку крикнул он. – Не дозовешься потом, а ты помогать будешь!
– Ладно, деда, мы здесь покатаемся!
– А вот и картошечка! Я ее погрела малость. Господи, до чего хорошо естся, когда на природах! Да, Леш?
Плетнев кивнул с полным ртом – «на природах» елось действительно очень хорошо.
– Виктор, – половинкой огурца Алексей Александрович протер свою тарелку до блеска и с хрустом откусил, – вы не знаете…
– Ты мне не «выкай», – перебил мужик. – Я, когда мне «выкают», ни слова не понимаю.
Плетнев проглотил огурец.
Разговаривать с незнакомыми людьми на «ты» он не умел. Ни слова не понимал.
– В деревне у кого-нибудь есть тяжелый внедорожник?
– Чего в деревне есть? – оторопело спросила Валюшка. Она подъедала со сковороды поджарки.
– Джип, – нашелся Плетнев. – Вездеход.
Супруги переглянулись.
– У Ваньки, может? – неуверенно предположила Валюшка. – Который из гаражей?
– У Ваньки есть, – согласился Витюшка. – «уазик» у него почти новый! «Патриот», что ли! Только Ванька не наш, не с Острова. Он с Дорина, а работает в гаражах, которые при заказнике. У них там хозяйство целое и гаражи. Отсюдова кило€метров пятнадцать.
– Да гаку три! – вставила Валюшка. – Так что все двадцать набежит!
– Что ты все стрекочешь, стрекоза? Если по старой дороге под шлагбаум…
– Он чего тебе, под шлагбаум на машине поедет?
Нет, совсем не то. Отпечатки протекторов,
– А из города кто-нибудь на джипах приезжает?
– Куда приезжает-то? К нам никто, к блаженным никто, к «газпрому» разве, только это когда было, в покосы еще! У ихнего парнишки день рождения справляли, так много народу понаехало, может, кто и на джипах, я не глядел!..
– Нет, нет, – досадуя на себя за дурацкий разговор, сказал Плетнев, – а к Николаю Степановичу в последнее время никто не приезжал? На большом джипе? На «Лендкрузере» или на «Наваре»?
– Не было никакого навару, – опять переглянувшись с женой, задумчиво сказал Витюшка. – Да ты пойми, Леш, к нему в огород кто поедет и зачем? По охотничьим делам в заказник ездят, он тама и лицензии проверяет, и в лес провожает, если кому надо! А тут-то чего у него? Изба да сарайка!
– А чего ты всполохнулся-то? – Валюшка аккуратно отставила сковороду на перильца беседки, собрала тарелки и отправила туда же. – Или до тебя тоже следствие домогалось?
Плетнев покачал головой.
После двух тарелок картошки его вдруг неудержимо потянуло в сон, и мысли были медленные, вязкие и качались, как цветы, в которые забрался шмель.
– Да, – задумчиво проговорил Витюшка, сорвал какую-то веточку, обкусал ее и стал ковырять в зубах. – Хороший мужик был дядя Коля, а сгинул, и не знает никто, через кого.
– Кому надо, те узнают, ты-то не лезь!
– А что с его дочерью случилось? – вдруг встрепенувшись, спросил Плетнев.
Валюшка, собиравшаяся тащить гору посуды в дом, села и махнула рукой.
– Болезнь какую-то у ней нашли. Лечили, лечили, да так и не вылечили. Померла девка. Года четыре как, да, Витюш?
– Да не меньше.
– Мы по весне приехали, а дядь Коля нам говорит, дочка, мол, померла моя. Она в последнее-то время совсем к нему не ездила, в городе крутилась, а когда малявкой была, все время тут жила. Я ее помню хорошо, хоть она и помладше меня была… А жена его еще раньше преставилась. Такая судьба у мужика нескладная.
А протекторы, думал Плетнев, марки «Микки Томпсон». Их ни с какими другими не перепутаешь и не на всякую машину поставишь. Продаются отдельно, в комплекте не идут никогда, и ставят их только те, кто на самом деле ездит по бездорожью – охотники, рыбаки. Удовольствие не дешевое, возни много.
Плетнев, хоть и не был ни охотником, ни рыболовом, очень любил большие машины и разбирался в них. Ему казалось, это очень по-мужски – любить внедорожники.
В ночь убийства шел ливень, а утром вышло солнце. Потом три дня дождя не было, и следы засохли, окаменели почти. Значит, кто-то приезжал или в ту самую ночь, или накануне, но раз следы остались, значит, земля была влажной. Да или нет?
– А дожди этим летом часто шли? – задал Плетнев глупейший вопрос.
– Весь июнь лило! – крикнула с дорожки Валюшка.