Среди чудес и чудовищ
Шрифт:
Доводы показались достаточно весомыми, и Академия Космических Наук санкционировала экспедицию, Комитет по изучению Солнечной Системы выделил батискаф, Дальняя Разведка - звездолет, и колесо завертелось.
– А точнее, это мы завертелись, как белки в колесе,- закончил свой рассказ Иоганн Петрович.
Видимо, подготовка экспедиции действительно отняла у него слишком много сил: весь разгон Ворон попросту проспал, запершись в каюте и отключив видеофон.
Следующие сутки звездолетчики были загружены обычными финишными хлопотами. Ярослав предлагал посадить корабль
– Такого Содома я еще не видел,- вырвалось у Бахрама к концу второго дня, и Астанин был вынужден с ним согласиться.
Два катера из трех постоянно носились вокруг планеты, сбрасывая напичканные электроникой "поплавки", командами из рубки выводились на всевозможные эллипсы спутники связи, в аппаратных отсеках шла итоговая проверка готовности. Причем, делалось все это в условиях, когда с Перуна уже хлынули первые пакеты телеметрии. Недогонов ругался по рации с базой "Эта Кассиопеи", требуя уточнить, в каких именно районах были зафиксированы таинственные "усики", а начальник базы, пользуясь двухминутной задержкой сигналов, пытался выцыганить хоть парочку пустых транспортных контейнеров.
Впрочем, ситуация, вероятно, контролировалась, поскольку в один прекрасный момент все с удивлением обнаружили, что аврал прекратился, и создана стройная и гибкая система изучения планеты. В области гектомегабаровых давлений плавали мезонировые шары акустических станций, а десятком мегабаров выше - радиобуи, ретранслирующие на низкоорбитальные спутники ультразвуковые сигналы батисфер.
С каждым часом на карте Перуна становилось все больше значков, обозначавших места, где отмечены волны интересующего землян типа. Вскоре ученые смогли выделить несколько обширных областей, где особенно часто наблюдались следы-"усики". В эти зоны были сброшены сверхглубинные поплавковые батисферы - операцию осуществлял сам Иоганн Петрович.
– Я вижу, ты принимаешь это дело близко к сердцу,- заметил Ярослав, когда Ио вернулся на борт звездолета.
– Естественно,- сказал тот.- Не терпится взглянуть на здешних зверей.
Ярослав прекрасно понимал научное значение нынешней экспедиции. Давно уже стало ясно, что главная цель изучения чужих звезд - не открытие пригодных для колонизации планет или минеральных ресурсов - этого добра было найдено больше, чем достаточно. Но, посетив много сотен планет, люди обнаружили на некоторых из них существа настолько невероятные, что их изучение сотрясало весь комплекс биологических наук и помогало еще глубже постигнуть великое таинство жизни.
– Возможно, ты и прав,- вздохнул Ярослав,- но мне, к сожалению, трудно понять тебя.
– Слишком много впечатлений?
– Вот-вот, удивительно точное определение. Знаешь, за последний год я видел пять звезд и...- он запнулся, подсчитывая в уме,- и восемь планет. Так что все чудеса довольно быстро приедаются, и появляется какой-то... скептицизм, что ли. Ну, еще одна планета, еще один тип метаболизма - новые петабайты информации, которые
– Печально,- Ворон поморщился.- Хотя можно было догадаться, что у звездолетчиков происходит подобная эволюция психологии. Значит, ваши функции чисто транспортные: привезли экспедицию, подождали, пока научники отработают, потом увезли обратно. Видимо, на грузовиках эта тенденция выражена еще заметнее?
– Утрируешь,- вяло сказал Астанин.- Все не так просто. У нас своя специфика, свои проблемы, в грузовом флоте - свои. А если ты в самом деле получил назначение на "тигренка" - ходили такие слухи - скучать будет некогда. По крайней мере, первый год.
Услыхав в ответ неопределенное хмыканье, Ярослав понял, что слухи были верны: Ворон переходит в звездный флот. В это время кто-то вызвал Иоганна Петровича по очередному архисрочному делу, и они встретились снова только вечером в шлюз-ангаре, когда батискафмены завершали последнюю предстартовую проверку своей машины.
– Меня назначили на "Днепр",- сказал вдруг Ио.
Не ожидавший продолжения того разговора Астанин прореагировал после паузы:
– Вторым?
Ворон отрицательно покачал головой, и тут их снова прервали. Витя Баламышев, бортинженер "Черного Кристалла", доложил, что батискаф готов.
На Ярослава, что называется, "устремились взгляды присутствующих. Все, несомненно, ждали разрешения на немедленный вылет, однако он не считал возможным отдать подобное распоряжение, так как члены экспедиции были измотаны двухсуточным авралом.
– Начало операции - завтра в десять-ноль-ноль по бортовому времени,- сказал Астанин.- А сейчас - всем отдыхать.
Такое решение командира не вызвало бурного энтузиазма, и вынужденные подчиниться пассажиры с явной неохотой и неразборчивым ропотом очистили ангарный отсек.
Действуя в соответствии со старым правилом, Ярослав покинул помещение последним. В своей каюте он, позевывая, дал последние указания дежурному и с наслаждением растянулся на откидном диванчике. "Кем же идет на "Днепр" Ио?- подумал он засыпая.- Третьим пилотом ему поздно, конечно, а командиром звездолета, хотя бы и грузового, вроде бы рано..."
Разбудило его легкое покачивание корабля. "Радикал", сбросив круговую скорость, быстро терял высоту. Приблизительно через час звездолет пересек все четыре радиационных пояса и завис над регионом планеты, выбранным для сегодняшнего зондажа. Необходимость такого маневра диктовалась некоторыми конструктивными особенностями "Черного Кристалла", которые, будучи неоспоримыми достоинствами, являлись одновременно и серьезными недостатками.
Несколько лет назад Меркурианский комбинат ядерно-химической металлургии освоил производство монокристаллов ферро-мезонира. Металл этот, ядра которого были обернуты не электронными, а мезонными облаками, обладал огромной прочностью - плита восьмисантиметровой толщины спокойно отражала ударную волну ядерного взрыва средней мощности. Главным потребителем мезонира была звездолетостроительная индустрия: из больших болванок нарезались вибропластины для гравитаторов гипердвигателя, из меньших - бронеплитки корпуса.