Среди легенд
Шрифт:
На стадионе Фомин сразу к Якушину в кабинет пошел. Там нет никого. Вернее есть, уборщица, полы моет. Но она явно не из Спорткомитета.
– Извините, не…
– Фомин? – женщина поправила выбившиеся из-под косынки седые волосы.
– Фомин. – Нельзя старушек обманывать.
– Иди к вашему тренеру. Там все. Тебя ждут.
Послали – пошел. Кабинет на этаж ниже. На первом самом. Еще издали услышал голоса. Ругали швею.
Открыл дверь. Там пять человек склонились над его нагрудником и пытаются распороть его лезвием. Забыв на секунду, что ему шестнадцать, Вовка гаркнул:
– А ну прекратить!
Товарищи
– Фомин?
– Что тут происходит. Кто вам дал право копаться в моих личных вещах. Вы кто такие? – пока кураж не прошел.
– Вы – Владимир Фомин? – дядечка явно еврейской наружности, только пейсов и не хватает, сделал шаг вперед и протянул руку:
– Вайлштейн Исаак Аронович – заместитель начальника Управления промышленного снабжения Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР.
Вовка осмотрел остальных. Тоже солидные дядечки. Якушин с ними.
– Я – Фомин. А теперь, может, расскажете, зачем вы решили испортить мой нагрудник?
– Исследовать, молодой человек. Исследовать. Вот смотрю, как и из чего он сделан. Товарищ Романов мне поручил разобраться, сможем ли мы изготавливать такую форму на наших предприятиях для всех игроков.
– А как же авторские права…
– Фомин! – прикрикнул Якушин.
– Спокойно, Михаил Иосифович. Володенька правильный вопрос задал. Вот знакомьтесь, молодой человек, – Вайлштейн оторвал от карандаша с блокнотом худого носатого мужика. Тоже в очках. Да, все трое были почти в одинаковых толстых роговых очках с явно серьезными линзами. Глаза казались огромными. – Это Гершель Соломонович. Он как раз из Бюро изобретательства при нашем комитете. Обязательно все зарисует и проверит на патентную чистоту, и если это на самом деле ваше изобретение, то вы, уверяю вас, молодой человек, хорошую премию получите.
– И кто вас сюда прислал? – Неожиданно. О такой удаче Вовка и надеяться не смел. СССР может стать ведущей страной по выпуску хоккейной экипировки. А так как ничего другого те же канадцы придумать не смогут (все украдено до нас), это чуть не семьдесят лет эволюции формы. Страна может заработать кучу денег и еще большую кучу престижа. Вот только при куче «но».
– Председатель комитета, товарищ Романов Николай Николаевич.
– Младший или старший? – пошутить решил.
– В смысле? А, это. Да, вы историю знаете? Нет. К великим князьям Николай Николаевич не имеет никакого отношения. Тем более что оба уже на том свете.
– И что, вы правда сможете изготовить форму для всей страны? – Сейчас ведь куча других проблем у еле пережившей Великую войну страны.
– Вот мы и смотрим. Идея мне лично нравится. Вот эта штучка, для защиты хозяйства, так просто шедевр. И очень полезная вещь не только для хоккея вашего. Налокотники и наколенники тоже хороши, а вот эта броня ваша… Не тяжело в ней? – Аронович приподнял нагрудник. – Тут килограмма два-три.
– Два с половиной. Я знаю, как можно облегчить некоторые детали амуниции. Вы слышали о дельта-древесине?
– Я-то слышал, товарищ Фомин, а вы откуда? – вдруг свел брови Вайлштейн. Прямо взглядом зыркнул. Тем самым.
Оба-на! Это что, секретная вещь? Штирлиц был близок к провалу, как никогда. Как он там
– В газете или журнале…
– Ладно, в газете так в газете. А как форму… Ну да, пресс-формы. Отличная идея! А теперь давайте все же распорем ваш нагрудник и посмотрим, как вы его изготовили сейчас. Жесть, я так понимаю? И что на подкладку? Ага! Конский волос. И войлок. Замечательно.
Переволновавшийся Вовка сел на скамью, что стояла вдоль боковой стены кабинета Чернышева, и оперся спиной о стенку. Не нужен он им. Эти увлеченные дядьки и так весь труд его и его матери угробят. Без него. Кто вот только потом будет восстанавливать?! Интересно, а Наталья умеет шить? Или только на саксофоне играть?
Ту песню про то, что дни потеряны и их вернуть нельзя, он исполнил потом второй раз, потом третий, при этом мама Тоня пыталась подстроиться на пианино, потом четвертый и при этом длинноногая и зеленоглазая Наталья пробовала войти в припев с сольной партией на саксофоне. Потом был седьмой, восьмой, пока не пришел сосед – министр МВД и не прекратил этот шабаш.
Ага. Это Вовка зря обрадовался.
– Сергей Никифорович. Вы только послушайте, какая песня! – бросилась к Круглову мама Тоня.
И девятый раз пришлось исполнять. А потом для всего семейства Кругловых и десятый. А что, с саксофоном и пианино и хором на припеве, вполне получилось достойно. Не Лещенко. Такие голоса штучно делают, но ведь и не Дима Билан, он же Виктор Николаевич Белан. Можно ехать на Евровидение.
– Фомин! – вырвал его из лап воспоминаний Якушин. – Тут меня попросил понаблюдать Чернышев, как ты будешь молодежку тренировать. Во сколько тренировка?
– В два часа, Михаил Иосифович.
– Хорошо, приду. Мудрите вы с Иванычем. Я бы послал его лесом. И тебя хотел. А тут, едрить-колотить, такие люди приехали. Да с приказом самого Романова. И оказалось вдруг, что ты прямо уникальный изобретатель. А для футбола ничего не изобрел?
А что можно изобрести? Обрезанные бутсы с шестью длинными шипами для игры на раскисших полях?
– Возьмете меня летом в футбольную команду?
– Ты не виляй. Есть что? – теперь не отцепится «Хитрый Михей».
– Я подумаю.
– Ну, и я подумаю. Закончится пусть сперва зима. Думай. Есть еще время.
Глава десятая