Среди нас
Шрифт:
Провозился я до самого вечера. Пришлось устроить капитальную перестановку мебели, чтобы впихнуть оружейный ящик в узкое помещение сторожки. Заодно устроил переборку всего имущества. И теперь у двери меня ожидало четыре пакета с мусором, два из которых — со старой спецовкой и рваными башмаками.
Удивительно, но пока я был занят делом, бухать совершенно не хотелось. А стоило закончить и осмотреть плоды своего труда, как в голове тут же возникла мысль: «Надо бы обмыть». Но вместо этого я закурил
По подоконнику вновь барабанил мелкий, противный дождь. Однако от него были и свои плюсы: снег садился прямо на глазах. От вчерашней наледи за ночь не осталось и следа, по крайней мере, на дороге. Лишь на тротуарах остались чёткие, грязные бугры, превратившиеся в мутный лёд. Но грязных сугробов ещё хватало по обочинам, или как у моего отца во дворе. Где снег всю зиму сходил с крыши, образовав гору едва не выше забора. Теперь, находясь в тени, он будет таять там до самого мая.
Мысли вновь свернули к разговору со священником. Некоторое время я колебался, но любопытство пересилило. Опять же, лучше сходить и отвлечься, иначе желание набухаться вновь победит, а я вроде как собирался завязать.
Я надел куртку, натянул кожаную бейсболку и выбрался на улицу. Отец Владимир жил далеко, практически в противоположной части города. Пешком до него не менее сорока минут, но, несмотря на мерзкую погоду, я всё же решил прогуляться. Правда, уже через десять минут сильно об этом пожалел и, как только выбрался на центральную улицу, тут же направился к стоянке с машинами такси.
В голове крутилось всякое: начиная с личной встречи с демонами у кладбища и заканчивая произошедшим в магазине у Надюхи. Вспомнилось ещё кое-что: как на соседнюю улицу мчалась карета скорой помощи и полицейский «УАЗ». Вот не удосужился я поинтересоваться тем, что там случилось. Странно, даже Витька не позвонил, не рассказал, хотя… ему сейчас и без того хлопот хватает. Но ведь и Колян ничего не рассказывал, словно не знает о случившемся. А он обычно в курсе всех событий в городе. Всюду катается, с людьми говорит…
Кстати.
Я повернул голову к таксисту.
— А ты не в курсе, что там вчера на Нариманово произошло?
— Нет, — пожал плечами он и сразу заинтересовался вопросом: — А чё там?
— Вот, самому интересно. Вечером в ту сторону скорая с ментами пролетела, чуть меня в асфальт не закатали.
— Эти могут, — кивнул таксист. — Вроде, говорят, авария там была. Но я с утра на смене, раз двадцать мимо проезжал, и никаких следов. Даже стекла битого не валяется.
— Странно, а я слышал, что там порвали кого-то?
— В смысле — порвали? — удивлённо уставился на меня он.
— Да пёс его знает. Я за что купил — за то и продаю. Думал, может, ты в курсе.
— Не, вообще ни разу, — ответил он, а затем вдруг странно улыбнулся.
— Чё? — не выдержал я.
— Вспомнил я тебя, — отозвался таксист. — Ты ведь на кладбище работаешь? Могилой вроде как кличут?
— Ну я. А у тебя с
— Да ты что? Нет, всё нормально. Наоборот, хотел тебе спасибо сказать. Я по прошлому лету батю хоронил…
— Ясно, — буркнул я и замолчал.
Таксист словно уловил моё настроение, и до дома священника мы добрались в тишине. А когда пришёл момент расплачиваться, этот чудик с чего-то не стал брать с меня денег. Странный мужик, ну дай бог ему здоровья.
Я подошёл к калитке и уже приготовился вдавить кнопку звонка, как она внезапно распахнулась. Во дворе горел свет, что позволило рассмотреть добродушную улыбку на лице священника.
— Я ждал тебя, — опередив мой вопрос, произнёс он. — Проходи в дом.
Внутри было тепло и уютно, не то что в моей сторожке. Из дальней части дома доносились детские голоса. На кухне хлопотала матушка Анастасия, жена отца Владимира. Красивая баба с чёрными густыми волосами, которые она вечно прячет под платком. И с чего вдруг такая решила пожертвовать своей красотой ради жизни с батюшкой? Мне это казалось странным. Ей бы в BMW рулём крутить да с презрением на плебеев посматривать. Очень уж яркая женщина.
— Проходите, Сергей, не стесняйтесь, — подтолкнул меня к кухне священник. — Настя пирожков напекла, с капустой. Вкусные — можно язык проглотить. Сейчас чай пить будем.
— Спасибо, я уже поел, — попытался вежливо отказаться я.
— Не спорьте, с нас не убудет, а вам в удовольствие. К тому же я знаю, что вы голодны.
— А вы точно священник? Очень уж ваша осведомлённость настораживает, — ухмыльнулся я.
— Я много чего знаю, а ещё больше вижу. Вот, например: у вас до сих пор под лопаткой справа ноет, а ведь после ранения уже не один год прошёл. Врачи там крохотный осколок пропустили, а теперь свинец там всё вокруг себя отравляет, отчего и вам покоя не даёт.
— Рентген ничего такого не показал, — неуверенно возразил я.
— Как раз таки напротив — ещё как показал, доктора пропустили. Если позволите?.. — Отец Владимир вопросительно посмотрел на меня.
— Хуже точно не станет, — пожал плечами я и сбросил куртку.
Батюшка поводил руками позади и одновременно спереди, над грудью, что-то тихо бормоча себе под нос. А я, открыв рот, смотрел в его насмешливые глаза — боль отступала. Она так долго мучила меня, что я просто перестал обращать на неё внимание. Но теперь, после того, как она ушла…
— Чума-а-а, — выдохнул я. — Как это у вас получилось?
— Опять ты за своё, — строгим голосом произнёс священник и несколько раз перекрестился. — Не поминай рогатого, тем более в моём доме.
— Простите, но я вроде…
— Вот именно, что вроде. Думай, прежде чем языком молоть. Каждое слово в себе силу содержит, а ты проклятия направо и налево раздаёшь. Чума — это всадник, он с собой болезни и голод несёт. Я тебе от боли избавиться помог, а ты мне её назад в виде проклятия кидаешь.