Среди нас
Шрифт:
— Не могу знать.
— То есть не знакомы?
— Ты свои ментовские подъёбки можешь мне не демонстрировать, я не хуже тебя знаю, как нужно задавать вопросы. Объясни, кто такая эта Кулешова, и я отвечу.
— Некая Алиса Владимировна, сотрудница Детской спортивной школы.
— Знаком.
— Как давно?
— Тебе интересно, когда я впервые её увидел, или когда мы действительно познакомились?
— Сергей Николаевич, у меня возникает ощущение, что вы увиливаете от ответов.
— Странно, а
— Расскажите, что произошло в тот вечер, когда вас ранили.
— Я вызвался проводить Алису до дома, так как по моей вине она опоздала на автобус.
— А вы всех провожаете, кто на автобус опаздывает?
— По мере возможности, — с ухмылкой ответил я. — Не знаю, как тебя, а меня так воспитали: что девушке не следует бродить по темноте в одиночестве.
— Вы у нас прямо-таки джентльмен.
— Это в Англии.
— Мы слегка отошли от темы.
— Уже возле её дома появились трое в состоянии алкогольного опьянения. Начали угрожать и хамить, пришлось вмешаться.
— И что же, простите, вы подразумеваете под словом «вмешаться»?
— Вырубил всех троих.
— Вот как, один… всех троих?
— Ты ведь прекрасно знаешь, кем я служил, не так ли?
— Да, мне это известно. Только, Сергей Николаевич, кое-что у меня здесь не сходится.
— Так это у тебя не сходится.
— А в какой момент в вас выстрелил гражданин Кулешов?
— Кто? — Я мгновенно утратил хладнокровие, и это не ушло незамеченным от цепкого взгляда следака.
— Гражданин Кулешов, — терпеливо ответил он и даже не подумал объясниться.
Нет, я помню свои выводы о том, что этот мудак знаком с Алисой. Теперь всё окончательно встало на свои места. Даже причина её побега из столицы стала логичной и понятной.
— Практически сразу после того, как я его вырубил.
— И что произошло следом?
— Ты хочешь узнать, я ли проломил ему башку? Да, я! Но если бы я этого не сделал, у тебя сейчас было бы два трупа.
— У меня их три, — не сводя с меня глаз, вдруг выдал Маркин. — Ничего не знаю по поводу проломленной башки, хотя, возможно, экспертиза подтвердит ваши показания.
— Что там произошло? — Я даже не пытался скрыть удивление.
— А вот это я хочу услышать от вас, Сергей Николаевич.
— Я получил пулю в спину, обернулся, увидел в руках одного из них пистолет и ударил его ногой в голову. После этого — отключился.
— Степан Алексеевич утверждает, что пуля перебила вам позвоночник и порвала там все нервные ткани. Он вообще удивлён, что вы дышите. А вы говорите, что смогли в таком состоянии атаковать стрелявшего?
— Я понятия не имею, что со мной не так. Возможно, нервы как раз и порвались в момент удара. Но я точно помню, как и в какой последовательности всё это произошло.
—
— Я отключился и провёл в коме две недели. Боюсь, «не помню» — это не совсем верное слово.
— А какое подходящее?
— Не видел ввиду потери сознания.
— Хорошо, Сергей Николаевич, как скажете, — вежливо согласился следак. Он что-то зачеркнул у себя в бумагах и продолжил доставать меня различными уточнениями. Например: «А в котором часу вы с Алисой вышли из школы?», «Каким маршрутом шли?», «С какой стороны вывернули пострадавшие?» И всякой другой ерундой. Я честно на всё отвечал, а Маркин записывал каждое слово. Иногда снова зачёркивал слова, которые мне не нравились. Даже поставил подписи у каждого исправления, ну и в самом конце протокола. Мало того, весь разговор дополнительно фиксировался на диктофон, который следователь положил на прикроватную тумбочку в самом начале.
— Спасибо, что уделили мне время, — получив всё необходимые данные, засобирался Маркин. — И скорейшего вам выздоровления.
— Маркин, — остановил я его уже в дверях, — а что с Алисой?
— Не могу знать, — с ухмылкой вернул он, а затем серьёзно посмотрел на меня и ответил уже нормально: — Она пропала.
— Она жива?
— Не знаю. Но у нас нет улик, чтобы предположить иное. Скорее всего, девушка испугалась того, что увидела, и где-то скрывается.
— А что там? Ты сказал, у тебя три трупа.
— Я не вправе разглашать детали следствия.
— Маркин, не еби мозг, будь человеком. Я ведь с тебя детали не требую. Просто в двух словах расскажи, что вы там обнаружили, когда приехали.
— А я с вами на брудершафт не пил, Сергей Николаевич, — сухо ответил следак и вышел за дверь, оставляя меня наедине с мыслями.
Ни хрена себе поворот: три трупа. А ведь я был уверен, что он там один и с проломленным черепом. Две недели я провёл в коме, и за это время не пришла экспертиза вскрытия? Что же там, мать его, произошло, что патологоанатомы до сих пор разобраться не могут?! И ведь Маркин этот ни разу не спросил, как я их убил, или чем? Он вообще меня ни в чём не обвинял. Может, я и зря с ним вот так грубо.
По сути, следак ничего такого мне не сделал, это, скорее, мои личные тараканы. Ну не люблю я ментов, ещё со времён службы осадок остался. Фраза «Ну кто-то же должен сесть» на самом деле не шутка, а конкретный призыв к действию. Эти ни перед чем не остановятся, пока не найдут способа закрыть дело. А закрыть его можно, лишь передав в суд. И для этого требуется обвиняемый. Я понимаю: работа такая. Никому не нравится получать нагоняй от начальства, вот менты и крутятся, как умеют. Но вот это отношение, когда в их глазах ты априори виновен… Ладно, чего уж там, зря я на Маркина с наездами. Не стоило.