Среди пуль
Шрифт:
Но и это нереально. Неизвестно время охоты. Неведомы лесные тропы. Опасны егеря и объездчики, караулящие угодья.
Он выследит Чудовище на его даче, в бане, куда съезжаются продажные генералы, покорные министры, закадычные собутыльники. В звенящем тумане гогочут, похлопывают друг друга по потным телесам. Чокаются, хватают с тарелок сочные ломти шашлыка. Косолапо, покачиваясь, идут в парилку, охаживают себя зелеными душистыми вениками. Он, Белосельцев, извлечет из-под белой простыни вороненый пистолет и сквозь голые спины, хлещущие березовые
Но и это недостижимо. Дача под тройной охраной. На всех подъездных путях, на всех дорогах и тропах, у всех ворот и калиток – незримые стражи, а у бани – недремлющие часовые, вооруженные банщики.
Нет, не в лесу, не на даче, не в кремлевских покоях он станет выслеживать Чудовище. Ежедневный утренний и вечерний кортеж на Кутузовском проспекте проносится мимо гостиницы «Украина», по мосту, вдоль мэрии, на Новый Арбат. Длинные черные глазированные лимузины с красными и голубыми мигалками, от которых шарахаются напуганные сиреной водители, – вот объект для удара.
С удобной позиции, с крыши дома, из чердачного окна, поглядывая на хронометр, уперев надежно трубу гранатомета, дождаться, когда вдали, на проспекте, возникнет размытый вихрь, черный сверкающий смерч. С дальней дистанции по второй машине, по лобовому стеклу, по хромированному радиатору пустить длинную дымную трассу с мохнатой головней гранаты. И с радостью увидеть, как ахнет красный взрыв, и машина встает на дыбы, перевертывается, от нее отрываются колеса, валы, изуродованные ошметки, и кругом в дыму сбиваются в груду и месиво машины сопровождения.
Это зрелище взрыва, красный огненный шар, взлетающая на взрывной волне, перевернутая машина вызвали в нем восторг.
Чувствуя на плече литую тяжесть гранатомета, он мысленно нажимал на спусковой крючок, посылал в пространство одну за другой гранаты, сеял далеко на проспекте красные взрывы.
«Гранатомет!.. – витала в нем счастливая мысль. – Добыть гранатомет!.. Обустроить позицию!.. Выверить время маршрута!..»
Вся путаница переживаний и мыслей вдруг упростилась, получила свое осмысленное выражение – гранатомет. Деревянное теплое ложе. Холодная вороненая труба. Заостренный корпус гранаты. Прицел, сквозь который немигающий острый зрачок улавливает налетающую цель. Красный, охватывающий машину взрыв.
«Гранатомет!» – повторял он счастливо.
Гранатометы продавались на «черных рынках» оружия. К этим рынкам, к торговцам оружия, добытого с разворованных армейских складов, можно было найти подходы. Оставалась проблема денег. Миллион рублей за трубу и за пару-тройку гранат. Миллиона у Белосельцева не было. Но была визитная карточка, подаренная азербайджанским банкиром, миллионером, которого он спас от покушения и который в награду предлагал ему миллион. Тогда он отказался от денег, а теперь возьмет. К банкиру он направит
Уверенный в себе, успокоенный, нашедший единственно правильное решение, Белосельцев стал разыскивать визитную карточку банкира.
Он позвонил по телефону и попросил Акифа Сакитовича. Его долго не подпускали, морочили голову. Просили перезвонить, выведывали, кто он такой. Потеряв терпение, Белосельцев сказал, что он тот, кто месяц назад вытащил их хозяина из-под пуль. Его сразу соединили, и он услышал возбужденный радостный голос:
– Где вы пропадали?.. Думал о вас!.. Вы очень нужны!.. Приезжайте сейчас же!..
Скоро Белосельцев был в знакомом офисе на Басманной, куда месяц назад пригнал продырявленный пулями джип, проводил в апартаменты подавленного, перепуганного банкира.
Акиф Сакитович был в приподнятом настроении. Шагнул навстречу Белосельцеву, обнял, поцеловал. Касаясь бритой щеки кавказца, Белосельцев уловил аромат душистого коньяка. На столе, на серебряном подносе, стояли рюмки, бутылка «Наполеона», коробочка с фисташками.
– Как я вас ждал! Как благодарен! – Банкир оглядывал Белосельцева своими выпуклыми фиолетовыми глазами, которые светились неподдельной радостью.
Белосельцев хотел тут же, без обиняков, попросить денег и, быть может, связей с теми, кто продает оружие. Но банкир не дал говорить.
– Все по дороге решим!.. Едем со мной!.. Сейчас будет ужин!.. Хорошие люди!.. Вместе поужинаем!
Приобнял Белосельцева, повлек его к двери, вниз, где уже поджидал вымытый, на черных пухлых шинах джип. Белосельцев искал и не мог найти следы пулевых отверстий.
Они подкатили к озаренному, ярко отделанному ресторану. Перед входом, освещенные прожекторами, стояли два улыбающихся негра в красных фраках и котелках, и две живые, в кадках, пальмы. Проходя мимо пальм и негров, Акиф произнес:
– Люблю это место за африканский колорит!.. Настоящие джунгли! – И прошел в вестибюль, маленький, жизнерадостный, увлекая за собой Белосельцева.
В холле, перед банкетным залом, среди зеркал и горящих бра, уже поджидали гости. Банкир обнимался с каждым, целовался, представлял Белосельцева:
– Это мой спаситель!.. А это Федя, русский купец, живет под Барселоной в Испании!..
Белосельцев обменялся рукопожатием с чернявым, месопотамского обличья, плутоватым человеком, неизвестно почему именуемым «русским купцом».
– А это мой бакинский друг Джабраил, директор банка!.. Джабик, помнишь, как нас Гейдар Алиевич хотел в тюрьму посадить?
Белосельцев пожимал мягкую руку бакинца, милого, ласкового, утомленного человека, похожего на умного старого лиса.
– А это богиня района, глава администрации!.. Самая очаровательная женщина Подмосковья!
Белосельцев пожал пухлую, усыпанную бриллиантами руку, глядя в лучистые бирюзовые глаза маленькой пышной дамы, похожей на императрицу Анну Иоанновну.