Среди роз
Шрифт:
Когда она взглянула в другую сторону, на юго-восток, то увидела мирный и безмятежный пейзаж. Приближалась осень, пора сбора урожая. Овцы уже начали обрастать густой зимней шерстью. Казалось, кругом царит спокойствие.
Услышав за спиной шаги, Женевьева вздрогнула, обернулась, но тут же с облегчением вздохнула. К ней приближался отец Томас. Она упрекнула себя за излишнюю пугливость. Чего бояться в собственном замке?
Ночных кошмаров. Каждую ночь они продолжали терзать ее. Женевьева думала, что ей будут сниться отец, Аксель, бедняга Майкл, но каждую ночь ее
Она пыталась с головой уйти в работу, руководила починкой стен, вместе с Темкином и Жилем осматривала запасы провизии. Вероятно, ночные кошмары объяснялись тем, что днем Женевьеве было некогда вспоминать о близких, а ночью ее измученный мозг рождал страшные образы.
Во сне она брела одна среди утесов, под низко нависшим грозовым небом. Не сумев отыскать дом, она бросалась бежать — и натыкалась на какое-то препятствие. Она поднимала голову и видела перед собой Тристана де ла Тера, такого же могучего и мрачного. Он усмехался, протягивал к ней руки, уверял, что она поплатится за все и умрет вслед за ним. Женевьева пыталась спастись бегством, но Тристан хватал ее за волосы, заставляя заглянуть в его глубокие темные глаза, которые завораживали и подавляли волю, лишали Женевьеву дара речи и желания бороться. Она чувствовала, как этот взгляд воспламеняет кровь, пробуждает пламя, угрожающее поглотить ее…
А потом Тристан крепко обнимал Женевьеву. Она ощущала силу его рук и трепетала от грубого, продолжительного и обжигающего поцелуя. Чувствуя эти прикосновения, она испытывала мучительный стыд…
Затем ее пронзал холод. Его руки и губы становились ледяными. На лице Тристана появлялась издевательская усмешка, и он шептал, что это был поцелуй смерти.
— Миледи Женевьева! — сказал священник.
Женевьева встрепенулась:
— Что, отец?
— Ничего заслуживающего вашего особого внимания. Прибыл фламандский купец за шерстью. Он и его спутники расположились в зале, и леди Эдвина оказала им радушный прием.
— Пожалуй, мне следует выйти к гостям.
— В этом нет необходимости, — возразил священник.
— Так о чем же вы хотите поговорить?
— Дело не во мне, а в вас. В последнее время вы очень молчаливы.
Женевьева посмотрела вдаль.
— Отец, не проводите ли меня к задним воротам? Мне захотелось погулять по берегу.
— Вам не следовало бы покидать замок без стражи…
— Тогда позовите стражников.
Священник нехотя подчинился. Через несколько минут они подошли к задним воротам. Узкая тропа, заросшая чертополохом, вела вниз, к песчаному пляжу. Стражники держались поодаль. Отец Томас не отходил от Женевьевы ни на шаг. Рассмеявшись, она бросилась навстречу волне, замочившей подол платья, и тут же отскочила.
— Отец, неужели вы никогда не купались в море?
— Я родился вдали от моря. — Священник улыбнулся, впервые за несколько дней увидев Женевьеву в хорошем настроении.
— Вы многое потеряли! Подойдите поближе к воде!
Священник осторожно переступал по песку. Женевьева уже сидела возле самой воды, наслаждаясь плеском волн. Отец Томас присоединился к ней,
Женевьева опять взглянула вдаль.
— Отец, вы вернули труп лорда Тристана его воинам? — спросила она.
Священник не решился сказать о том, что найти труп не удалось. Он не винил Темкина, сделавшего неглубокую могилу: копать каменистую почву было нелегко. Поиски пришлось прекратить. Очевидно, погибший стал добычей волков или грифов.
— Об этом вам незачем беспокоиться, — наконец ответил отец Томас.
Женевьева бросила на него быстрый взгляд:
— Отец, покойники не выходят из могил, правда?
— Конечно, нет. А почему вы спросили об этом?
Женевьева покачала головой:
— Кажется, я знаю, в чем дело… А сейчас я думала о другом. Когда я была еще девочкой, отец часто приводил меня сюда. В то время меня не считали «взрослой леди», поэтому мне позволяли плескаться в воде и играть на берегу. Эдвина тоже приходила с нами, мы брали с собой еду, ярко светило солнце. Какие это были беззаботные, сказочно прекрасные времена! — Она вздохнула и начала водить пальцем по мокрому песку. — Хотела бы я знать, отец, можно ли вернуться в детство? Что значит жить в стране, где царит спокойствие? Как бы я мечтала вернуться в прошлое, в то время, когда еще был жив отец. И Аксель, и Майкл. До того, как…
Она вдруг осеклась и прикусила губу.
— До того, как умер сторонник Ланкастеров? — Отец Томас не успел придержать язык.
— Да. Если бы вернуться в прошлое! Господи, как это ужасно! У меня просто не было выбора. Я… совершила непоправимое. Иногда я жалею… — Женевьева грустно покачала головой, глядя вдаль, туда, где золотисто-синее небо и темно-синее море сливались на горизонте. — Жалею о том, что отец отказался впустить Тристана в замок. Будь он чуть покладистее, все повернулось бы по-другому!
— Вы жалеете, что вам пришлось совершить… — Отец Томас ласково положил руку на плечо Женевьевы.
— Как вы думаете, я попаду в ад?
Он покачал головой:
— Женевьева, у вас не было другого выхода. Вам пришлось воспользоваться тем оружием, какое оказалось под рукой. Вы просто защищались.
— Мне все время снится ад. Так вы уверены, что я не попаду туда?
— Я убежден: Бог знает, каковы люди на самом деле. Вы чисты душой, Женевьева.
Но она была убеждена в обратном и не верила, что Бог простит ее за предательство и убийство человека. Но может быть, Господь поймет, что у нее действительно не было выбора.
— И все-таки мне страшно…
— Вы боитесь предстоящего сражения?
— Да. И без него в стране пролилось много крови! Как вы думаете, Ричард победит? Тогда войны наконец прекратятся…
Отец Томас вновь задумался. Он сам несколько раз видел во сне, будто страна наконец объединилась, и на нее снизошли мир и покой. Но в этих видениях замок Иденби неизменно заволакивала пелена, словно ему предстояло тяжкое испытание.
— Мир достается нелегко. Однако вы слышали гонцов короля: воины Ричарда многократно превосходят сторонников Генриха Тюдора!