Среди роз

Дрейк Шеннон

Глава 21

— Не говори глупостей — я знаю ее! — уверял Тристан Джона. — Она никогда не согласится!

Первым делом Тристан разыскал друга. Тот играл в шахматы с лордом Уиггином. Эдвина наблюдала за ними. Уиггин слыл опытным игроком, поэтому Тристан подсказал Джону несколько ходов — с таким расчетом, чтобы его друг поскорее проиграл. Как только Джон поднялся из-за стола, Тристан обнял его за плечи и, извинившись перед Эдвиной, сказал, что хочет поговорить с ним. Они вышли на улицу и направились к пристани. Стоял ясный холодный

день, в воздухе уже пахло весной. Друзья миновали лавку, на вывеске которой красовались ступка и пестик: здесь торговали целебными снадобьями. Неподалеку виднелась вывеска цирюльника. Перед небольшой толпой прохожих плясали уличные мальчишки, а странствующий менестрель исполнял хвалебную песнь новому королю. В открытые двери кузницы было видно, как полыхает пламя в горниле.

— Но попытаться все-таки стоит, — возразил Джон, потирая озябшие руки. — Вон таверна. Давай зайдем? За кружкой славного эля легче принять решение.

Через десять минут их провели в отдельную, жарко натопленную комнату и поручили заботам смущенной служанки. Тристан уселся, протянул ноги к огню, обхватил ладонями оловянную кружку и задумался. Джон воодушевленно убеждал его в том, что достаточно заручиться согласием.

— Скажи ей, что ты готов забыть о прошлом. Нельзя допустить, чтобы пострадал ребенок.

— Джон, я знаю: она не согласится.

— В таком положении любая женщина пожелает выйти замуж за отца будущего ребенка. Напомни ей о грехе и искуплении!

— Слишком поздно. Женевьеве известно, что я сказал нашему доброму отцу Томасу из Иденби.

Джон глотнул эля, стукнул кружкой об стол и развел руками.

— Скажи, что это приказ короля!

— Ничего ты не понимаешь, дружище. Королям подчиняются из политических соображений. Отцы повинуются королям, дочери — отцам. Каждый из них боится что-нибудь потерять. А Женевьеве терять нечего.

Велев служанке подать еще эля, Джон вернулся к разговору:

— И все-таки напрасно ты это задумал!

— Отчего же? Подкуплю священника, и делу конец. Подкупить его несложно, достаточно объяснить, что он исполняет волю короля.

Служанка принесла поднос с полными кружками и поставила его перед Тристаном, наклонившись при этом так, что ее грудь чуть не вывалилась из глубокого выреза платья.

Тристан мимоходом улыбнулся миловидной и пухленькой девушке, с веселыми карими глазами и румяными щеками уверенный, что она уже прикинула, сколько запросить с него за услуги.

«Когда-нибудь она растолстеет, — думал он, — а эти румяные щечки поблекнут…» Тристан вдруг понял, что стал циничным. В молодости он счел бы эту милашку соблазнительной и провел бы ночь в бесхитростных развлечениях, уступая естественным желаниям.

Но теперь он сравнивал ее с Женевьевой, и это сравнение было явно не в пользу служанки. Долгими, бесконечными ночами в Ирландии Тристан представлял себе Женевьеву, видел изысканные очертания ее лица, высокие скулы, полные губы, словно нарисованные кистью искусного художника, ее стройную спину, длинные изящные ноги великолепной формы…

Вот и сейчас он думал о Женевьеве, а не о Лизетте. Пока

служанка игриво поглядывала на него, расставляя на столе немудреную снедь, Тристан ощущал трепет желания и понимал, что наконец вернулся домой, где пустил корни, о чем раньше и не помышлял. Он не просто желал Женевьеву, а не мог без нее. Его завораживали ее пылкость, голос, нежность к близким. Он восхищался упорством этой женщины и преданностью погибшим. За все это время Тристану так и не удалось сломить ее волю — она покорялась, но вскоре вновь начинала бунтовать.

Вернувшись из-за моря, он не навестил Женевьеву не из желания наказать ее. Просто в его душе все еще бушевала война. За ее неистовством он не расслышал опьяняющий шепот любви.

— Ваша светлость!

— Что? — Тристан отрицательно покачал головой, догадавшись, что девушка спросила, голоден ли он. Служанка принесла ему лучшую еду, какая только нашлась в заведении. Печально взглянув на него, она удалилась, а Тристан снова мрачно уставился в огонь.

«Стало быть, ты любишь ее, глупец. Ты готов забыть о прошлом и любить Женевьеву не потому, что Генрих приказал тебе жениться, а по своей воле. Ты уже все решил — зная, что она по-прежнему строит козни, что ей не терпится поплясать на твоих костях. Женевьева встречалась с сэром Гаем в часовне, а этому человеку нельзя доверять. Только идиот мог полюбить ее…»

Он взял со стола полную кружку и осушил ее залпом, а затем усмехнулся Джону, радуясь теплу и легкому головокружению. Тристан никогда не злоупотреблял вином, но сегодня решил напиться. Джон подошел поближе к другу.

— А если она раскроет твои замыслы?

Тристан расхохотался.

— Ни в коем случае! — Он припомнил тот день, когда Женевьева чуть не улизнула в монастырь. — Такой возможности я ей не дам!

Из-за двери вдруг донесся взрыв грубого хохота. Джон встал и с любопытством выглянул в общий зал. Там собрались ремесленники одной из городских гильдий, они ели, пили и смеялись шуткам молодого музыканта, юноши лет двадцати.

Джон вышел туда и обратился к дюжему горожанину:

— Что происходит?

Увидев изысканную одежду Джона и герб на пряжке, удерживающей плащ на плече, горожанин поспешно поднялся:

— Милорд, вон тот паренек поет непристойные песенки про женщин.

Джон, уже захмелевший, направился к юноше, с усмешкой взял его за плечо и велел следовать за собой. Тристан удивленно поглядел на вернувшегося друга и зардевшегося музыканта, который робко проговорил:

— Ваша светлость, я не знаю, зачем меня позвали сюда.

— Дружище, нам нужен твой совет, — сказал Джон.

— Вот как? — Тристан улыбнулся, вытянул ноги и сделал глоток из кружки. — Пожалуй, да. Итак, Джон, действуй!

Посмотрим, что скажет нам менестрель.

— Его светлость — влиятельный человек, — объяснил Джон юноше. — Герцог Иденби, эрл Бедфорд-Хита. И это не просто титулы — его земли простираются, насколько хватает взгляда; он любимец его величества Генриха Седьмого. Но у него возникло… затруднение. — Джон налил смущенному юноше эля и велел выпить.