Среди серых валунов
Шрифт:
Какое-то время они ехали в полном молчании. Надья всё думала об изуродованном убитом. Может, всё не так страшно? Ведь люди любят преувеличивать слухи. Наверняка это было обычное, может быть слишком кровавое убийство или поножовщина между перепившимися ярмарочными гостями. После чего один сбросил другого в ров, пока никто не видел. "И всё же, а если то, что люди говорят -- правда? "
Удаляясь от городских стен, друзья, наконец-то, добрались до переправы. На мосту, как всегда, образовался затор. Пузатые телеги, с запряженными в них лошадьми, груженые под завязку мулы и пони и даже крестьянский самодельные ручные тележки -- все они медленно ползли туда и обратно, создавая длинные очереди с обеих сторон
Въехав, наконец, на каменистый мост, Надья соскочила с еле ползущей по брусчатке телеги и свесилась через мостовые ограждения, уставившись в воды Синебродки. Речка эта больше походила на излишне перепивший ручей, раздувшийся до непозволительных широт. Восемнадцати футов в ширину, рослый человек мог перейти ее вброд, и в самом глубоком месте вода доходила бы ему до шеи. Всё русло было покрыто сине-зелеными водорослями, из-за чего казалось, будто воды реки имеют тёмно-синий цвет. "Название ей выбрали подходящее", -- решила про себя Надья.
Глядя в синие воды и пытаясь узреть в них своё отражение, она не заметила, как их телега миновала середину моста. Догнав её, Надья с юношеской лёгкостью вновь забралась на свое место. Йолим, правя телегу, подозрительно посмотрел на неё:
– - Куда ты всё время бегаешь?
– - Ты о чем?
– - Надья не совсем поняла, к чему он клонит. Йолим чуть натянул поводья, замедлив их усеянного яблоками упряжного мерина.
– - Там, на ярмарке, пока мы толкались среди торговых рядов, ты зачем-то ушла к городской стене. И потом Майя видела, как ты выходила из большого такого шатра.
Надья надулась. "Ну почему они так любят лезть в чужие дела? Дома все знают всё и про всех, ну так-то деревня, но они даже тут умудрились прознать, куда я ходила".
– - А тебе-то что?
– - с вызовом произнесла девушка. Йолим помолчал несколько мгновений.
– - Я просто беспокоюсь. Ты сама знаешь о неприятностях, которые могут случиться на таких сборищах. А гулять одной среди вооруженного и пьяного сброда -- не самая светлая мысль.
– - Нам ничего не грозило, -- уверенно продолжила Надья, -- В каждом ряду дежурили, по меньшей мере, четверо "глаз", торговцы в любой момент готовы были окликнуть их, а люд был слишком занят: торговался, кричал и бегал за девушками, разносящими на подносах эль и закуску.
Она вдруг вспомнила убитого вора и разговоры об изуродованном человеческом теле.
– - Как знаешь, -- холодно ответствовал Йолим, -- Но постарайся не сбегать никуда с Предательского двора. Там нет "глаз" и торговцев, готовых в любой момент их окликнуть.
Йолим был старше Надьи на два года, но порой казался ей едва ли не ровесником Шигора. Её бабушка всегда говорила, что голова у него на вес золота, а заболев, стала при встрече кричать ему всяческую нелепицу. Впрочем, теперь она часто говорит разные глупости. Мать Надьи считает, что боги покарали старуху за своеволие и инакомыслие. Алистер же говорит, что из-за старости она просто теряет рассудок, и что в этом нет ничего необычного. Матушка с ним, конечно же, не согласна. "Будто ты когда-нибудь была согласна с кем-нибудь, кроме себя" -- злобно подумала Надья, обращаясь к отсутствующей матери. В лицо она, конечно, никогда не осмелится сказать ей ничего подобного.
Майя и Орилл сидели в разных углах телеги и весело болтали, продолжая рассказывать о чудесах, виденных ими на ярмарке. Майя поведала об удивительном тонконогом коне песочного окраса и с двумя горбами на спине. "Боги, он даже плеваться умеет! Клянусь,
После моста дорога расширялась, и двигаться по ней можно было быстрей и свободней. Крики и брань улеглись, люди лишь приветствовали едущих им навстречу, или болтали между собой. По левую руку, вдали, можно было различить высокие лиственные деревья Дикого леса. В нём, в нескольких часах пути от его границы и стоит их деревушка.
Когда они подъехали к гостинице "Предательский двор" было уже совсем темно, а поднявшийся в небо огрызок луны заволокло тучами. Благо, гостиный двор был полон гостей, и его факелы освещали всё намного ярдов вокруг от самой гостиницы. Трехэтажное, широкое здание возвышалось над пустырем, и свет лился из его окон. Звуки музыки и людской шум доносился сквозь стены. Справа от гостиницы, чуть поодаль стояли внушительного вида конюшни, где с дюжину мальчишек-конюхов ухаживали за лошадьми. По двору гуляли воины, мерно о чем-то беседуя, молодые мужчины бегали за звонко смеющимися крестьянками, служанками и прачками. Предательский двор ничем не оправдывал своё печальное название. Йолим как-то сказал, что гостиницу назвали так, скорее, в насмешку над главарями бунтовщиков, что собирались здесь, чем в память, или в назидание.
Йолим провел их груженую телегу по отходящей от тракта дороге и остановил около конюшен. Откуда ни возьмись вдруг появился мальчишка-конюх, лет одиннадцати, и предложил поухаживать за упряжным. Йолим бросил ему ломаный грош, мальчишка сунул его в зубы, и убедившись в его подлинности юркнул обратно в стойла, после чего вернулся со щеткой и охапкой овса. Майя и Орилл тоже слезли с телеги и потянулись в сторону гостиницы. Телегу с товаром они оставили без присмотра, ибо ничто из купленного ими на ярмарке не могло стать привлекательным для воров.
Глава 3. На "Предательском дворе".
Общий гостиный зал казался огромным. Среди дюжины столов, каждый из которых облепили шумные путники, то и дело сновали служанки, разнося эль, пиво, и вино. В правом дальнем углу весело искрил большой очаг, на котором пара дородных женщин зажаривало свинью. Шум, который казался громким даже снаружи, внутри превращался в настоящую какофонию.
Наемные воины, простолюдины, торговцы и иноземцы громко болтали и смеялись, стуча деревянными кружками и скрипя лавками. Мужчины боролись на руках, женщины кричали и подбадривали своих мужей и любовников, а зрители улюлюкали и громогласными воплями приветствовали победителей.
В дальнем левом углу угловая лестница вела на второй этаж, где располагались комнаты для ночлега. За лестницей было полно составленных друг на друга бочонков, дощатых ящиков и мешков, а под потолком были развешаны ароматные пряные травы. Увидев всё это, Надья искренне улыбнулась. Как хорошо было вновь увидеть это простое, кипящее веселье! Дома ей очень этого не хватало. Там, в окружении деревьев и кустов, места для празднеств не оставалось, а люди всегда были чем-то озабочены и угрюмы. То ли дело, здесь!