Средиземноморский пират

Касслер Клайв

Теперь пришла очередь удивляться Питту, но вместо этого он вдруг запрокинул голову и громко расхохотался.

— Мои извинения по каждому пункту ваших замечаний, за исключением того, что мне пришлось проучить вашего извращенца-шофера. Вилли заслужил это.

— Вам не следует обвинять бедного Вилли. Он всего лишь выполнял мой приказ следить за Тери и охранять ее. Она моя единственная родственница, и я хочу, чтобы никто не причинил ей вреда.

— Кто может причинить ей зло?

Фон Тилль поднялся и подошел к открытому окну на террасе. Пристально глядя на темное море, он произнес:

— Больше полувека я

усердно работал и внес значительный вклад в создание одной организации. На этом пути я, естественно, приобрел и нескольких врагов. Я никогда не знаю точно, что каждый из них задумал сделать, чтобы отомстить мне.

Питт изучающе посмотрел на фон Тилля:

— Именно поэтому вы и носите маузер в кобуре под мышкой?

Фон Тилль обернулся и машинально потрогал белый праздничный пиджак под левой рукой, в том месте, где он немного топорщился:

— Любопытно, могу я узнать, как вы догадались, что это маузер?

— Всего лишь предположение, — сказал Питт. — Тип человека и ваши вкусы соответствуют больше маузеру.

Фон Тилль пожал плечами:

— Обычно я не ношу оружия, но по тому, как Тери описала вас, у меня возникли подозрения о сомнительной репутации на ваш счет.

— Я должен признаться, что совершил несколько греховных поступков в своей жизни, — ответил Питт с улыбкой, — но могу заверить, что убийство или вымогательство сюда не входят.

Лицо фон Тилля нахмурилось:

— Я не думаю, что вы были бы таким легкомысленным, если бы вы… как говорят американцы… побывали в моей шкуре.

— Ваша шкура начинает казаться очень загадочной, герр фон Тилль, — сказал Питт. — Так чем же вы занимаетесь?

Подозрительность мелькнула в глазах фон Тилля, хотя его губы скривились в фальшивой улыбке:

— Если я скажу, это может испортить вам аппетит. А это, мой дорогой майор, может сильно огорчить Тери. Ведь она полдня провела на кухне, занимаясь приготовлением сегодняшнего обеда. — Он передернул плечами типично европейским манером. — Когда-нибудь в другой раз, возможно, когда я получше узнаю вас.

Питт вертел в руках стакан с последним глотком виски и думал, куда же он попал. Фон Тилль, решил он, довольно крепкий орешек или очень проницательный тип.

— Могу я вам предложить еще выпить? — спросил фон Тилль.

— Не беспокойтесь, я сам справлюсь. — Питт допил виски, подошел к бару и налил себе еще немного. Он посмотрел на фон Тилля:

— Из того, что я прочитал об авиации в первой мировой войне, обстоятельства гибели Курта Хейберта остались невыясненными. Согласно официальным германским сводкам, он был подбит англичанином и разбился где-то в Эгейском море. Однако, в сводках не упоминается имя победившего его противника. Они также ни слова не говорят о том, было ли найдено тело.

Фон Тилль тихо гладил собаку. Казалось, что его глаза погрузились в воспоминания о прошлом на несколько мгновений. Наконец, он произнес:

— Курт вел свою собственную персональную войну против Англии в далеком 1918 году. Он редко дрался с ними хладнокровно и сдержанно. Он управлял машиной очень рискованно и атаковал их самолеты, словно человек, одержимый дьяволом. Когда он находился в воздухе, то ругался, неистовствовал и стучал по краю кабины кулаками, пока не разбивал их в кровь. При взлете он всегда увеличивал обороты двигателя до предела, так что его Альбатрос вспархивал с земли,

как испуганная птица. И все же, когда он не бывал на дежурстве и мог на некоторое время забыть, что он на войне, он отличался он многих большим чувством юмора, что мало отвечает вашему американскому понятию о немецком солдате.

Пип медленно покачал головой и произнес с оттенком улыбки на губах:

— Вы должны простить меня, герр фон Тилль, но многим из моих товарищей по оружию приходилось встречаться с немецкими солдатами, большинство из которых были непревзойденными весельчаками.

Старый лысый немец не обратил никакого внимания на ремарку Питта. Ею лицо оставалось серьезным:

— Трагедия Курта произошла от коварного замысла англичан. Они тщательно изучали его тактику и вскоре заметили одну особенность: у него была слабость — атаковать и уничтожать привязанные аэростаты наблюдения. Старый аэростат был отремонтирован ими, корзина наблюдателя заполнена взрывчаткой, одетый в форму манекен был помещен туда же. Бикфордов шнур спускался на землю, и англичанам оставалось только сидеть и ждать появления Курта. — Фон Тилль присел на мягкую софу. Он смотрел в потолок, но ничего не видел. Его взор был далеко, в том небе 1918 года. — Им не пришлось долго ждать. На следующий день Курт, пролетая над линией фронта, увидел аэростат противника, медленно раскачивавшийся от прибрежного бриза. Его нисколько не удивило то, что с земли не открыли огонь по нему. И наблюдатель, облокотившийся на поручни корзины, как будто заснул, он даже не попытался выпрыгнуть с парашютом, чтобы спастись, прежде чем пулеметы Курта превратили наполненный водородом шар в облако огня.

— У нею даже не возникло мысли, что это могла быть ловушка? — спросил Питт.

— Представьте себе, нет, — отозвался фон Тилль. — Аэростат был там и представлял собой врага. Почти автоматически Курт бросился в атаку. Он приблизился к аэростату, и ею пулеметы начали пробивать тонкую оболочку газовою шара. Вдруг шар взорвался с огромной силой, все вокруг было охвачено пламенем и дымом. Англичане взорвали аэростат при приближении Курта.

— Хейберт разбился на вражеской территории? — задумчиво уточнил Питт.

— Курт не разбился после взрыва, — ответил фон Тилль, снова возвращаясь мыслями в настоящее. — Его Альбатрос проскочил сквозь этот ад, правда, верный самолет, выручавший его в стольких воздушных сражениях, был сильно поврежден, да и сам Курт был серьезно ранен. С пробитыми и разорванными в клочья матерчатыми крыльями, поврежденным рулем высоты и окровавленным пилотом в кабине аэроплан пролетел над побережьем Македонии и исчез из вида в море. Македонского ястреба и его легендарного желтого Альбатроса с тех пор больше никогда не видели.

— По крайней мере, до вчерашнего дня, — Питт глубоко вздохнул и ждал ответной реакции.

Веки у фон Тилля слегка дрогнули, но выражение лица не изменилось. Казалось, он взвешивал слова Питта.

Питт моментально вернулся к прежней теме разговора.

— Вы с Хейбертом часто летали вместе?

— Да, мы много раз вылетали на задания вместе. И всегда пользовались двухместным бомбардировщиком, сбрасывали зажигательные бомбы на британский аэродром, который располагался прямо здесь, на Тасосе. Курт управлял самолетом, а я был наблюдателем и бомбардировщиком.