Средневековье
Шрифт:
В это время крупные землевладельцы опять подняли голову, избавившись от террора со стороны волевого и жестокого Альбериха. Иоанну пришлось искать защиты от римских аристократов у возвысившегося германского короля Оттона, победителя мадьяров и объединителя государства. Оттон с большим войском огнем и мечом прошелся по Северной Италии и вошел в Рим, где 2 февраля 962 года был торжественно коронован Иоанном XII в качестве «императора Августа». Так началась история Священной Римской империи, с монархами которой боролись многие преемники Иоанна XII на папском троне.
Многие историки убеждены, что легенда о папессе Иоанне появилась как отражение событий эпохи владычества женщин из семьи Теофилактов. Как мы видим, действительно – около тридцати лет папство находилось в женских руках. Вероятно, оттуда же и берет начало негативная
Есть и другие мнения о прототипе папессы. Так, Лев Алациус связывал ее персону с некой пророчицей Теотой, осужденной в 847 году синодом Майнца. Лейбниц полагал, что речь идет о реально существовавшей авантюристке Иоанне Агликус, которая прибыла в Рим, выдавая себя за епископа, но быстро была разоблачена. А. Буре вспоминает о знаменитой пророчице Хильдегарде фон Бинген, жившей в XII веке, полагая, что возбуждение, вызванное личностью этой загадочной женщины, могло найти отражение в легендах о папессе. В начале XVII века Пиктет писал, что Иоанной звали незаконную супругу Льва IV, которая оказывала большое влияние на мужа и некоторое время фактически (а не формально) правила после его смерти. Что же касается легенд, представляющих папессу отрицательным персонажем, то Буре высказывает предположение, что толчком к их появлению могло быть недовольство римлянами папой Адрианом IV, руководившим церковью в середине XII века. Николас Брейкспир (так этого папу звали в миру) – единственный англичанин на папском престоле. Он был ревностным сторонником папской теократии и с помощью ненавидимого итальянцами Фридриха Барбароссы вел борьбу с республиканским движением в Риме.
Дёллингер, возможно, ближе других подошел к разгадке тайны папессы. Он доказывал, что записанная хронистами легенда – отражение местных римских фольклорных преданий, связанных с некоторыми античными монументами и обычаями, значение которых было забыто с течением времени.
Автор этой книги придерживается того мнения, что папесса Иоанна никогда не существовала в действительности. Слишком многие факторы должны были способствовать такой женщине, чтобы столько лет вводить в заблуждение всех окружающих. Сомнительными выглядят выборы, в ходе которых папский престол занимает не чей-либо ставленник из знатной семьи, а секретарь усопшего понтифика, мало того, что добившийся неожиданного большого влияния в среде духовенства и аристократии, но еще и имеющий такой секрет, как собственный пол. За престол велась ожесточеннейшая борьба, кардиналы, наверняка, знали друг о друге все, что хоть как-нибудь компрометировало соперника.
Вызывает недоумение и отсутствие каких-либо свидетельств событий со стороны современников папессы. Конечно, ватиканские цензоры могли постараться стереть Иоанну из памяти людей. Тем более, в те времена и самих письменных документов было немного и читались они очень ограниченным кругом лиц. Но кто докажет, что хронисты XIII века, которые начали писать о папессе, имели доступ к секретным документам и воспользовались именно ими, а не пересказали, возможно, недавно появившуюся легенду? Почему современный читатель должен больше верить напечатанным протестантами изданиям, чем официальным католическим хроникам?
Несомненно только то, что многие века легенда о папессе воспринималась как чистая правда, был создан некий культ женщины-папы. И сейчас в определенных кругах стремятся доказать, что папесса существовала. Например, этот сюжет популярен среди феминисток. Наличие женщины на папском престоле показывает принципиальную возможность для представительниц слабого пола занимать посты в католической иерархии, возможность, которую категорически отрицает церковное руководство, стараясь в современных условиях сохранить вековые устои. Сравнительно недавно ныне покойный папа Иоанн Павел II в очередной раз подтвердил, что женщина не может иметь священнический сан.
Крестовый поход детей
Знаменитый историк медиевист Жак Ле Гофф спрашивал: «Были ли дети на средневековом Западе?» Если вглядеться в произведения искусства –
Лe Гоффу вторит известный советский исследователь А. Гуревич. Он пишет, что по представлениям людей Средневековья, человек не развивается, а переходит из одного возраста в другой. Это не постепенно подготавливаемая эволюция, приводящая к качественным сдвигам, а последовательность внутренне не связанных состояний. В Средние века на ребенка смотрели как на маленького взрослого, и не возникало никакой проблемы развития и становления человеческой личности. Ф. Ариес, изучавший проблему отношения к ребенку в Европе в Средние века и в начальный период Нового времени, пишет о незнании Средневековьем категории детства как особого качественного состояния человека. «Средневековая цивилизация», – утверждает он, – цивилизация взрослых. До XII–XIII веков изобразительное искусство видит в детях взрослых уменьшенного размера, одетых так же, как взрослые, и сложенных подобно им. Образование не сообразуется с возрастом, и вместе обучают взрослых и подростков. Игры, прежде чем стать детскими, были играми рыцарскими. Ребенок считался естественным компаньоном взрослого.
Уйдя от возрастных классов первобытности с их обрядами инициации и забыв принципы воспитания античности, средневековое общество долгое время игнорировало детство и переход от него к взрослому состоянию. Проблема социализации считалась решенной актом крещения. Воспевая любовь, куртуазная поэзия противопоставляла ее брачным отношениям. Христианские моралисты, наоборот, предостерегали против излишней страстности в отношениях между супругами и видели в половой любви опасное явление, которое нужно обуздывать, коль скоро его невозможно полностью избежать. Лишь с переходом к Новому времени семью начинают рассматривать не как союз между супругами, а как ячейку, на которую возложены социально важные функции по воспитанию детей. Но это прежде всего – буржуазная семья.
По мнению Гуревича, в специфическом отношении к детству в Средние века проявляется особое понимание человеческой личности. Человек, по-видимому, еще не в состоянии осознать себя как единую развивающуюся сущность. Его жизнь – это серия состояний, смена которых внутренне не мотивирована.
Общий анализ отношения к детям в Средние века поможет нам понять такой эпизод как детский крестовый поход. Это сейчас сложно себе представить, чтобы родители отпустили от себя своих чад, чтобы те пешком следовали не то в Рим, не то на Ближний Восток. Может быть, для средневекового человека в этом не было ничего экстраординарного? Почему бы маленькому человеку не попытаться сделать то, что может делать большой? Ведь маленький такой же сын Господа, как и большой. С другой стороны, не является ли весь этот поход не более чем сказкой, сочиненной уже тогда, когда о детях вообще стали сочинять что-либо?