Средневековый любовник
Шрифт:
— Ну что? — спросила Вера , когда муж догнал ее.
— Ничего, — улыбнулся Марко.
— Что ты сказал ему?
— Так, несколько слов по-мужски.
— И что?
— Он подпишет согласие на выезд Карины из страны, мой адвокат отправился к
У Веры, словно камень упал с сердца, и она обняла своего твердого мужчину.
Эпилог
В тихий гул мощных машин, расположенных далеко внизу вплетались тонкие голоса многочисленных навигационных приборов. Пищали очерчивая зеленые круги лучи радаров, стрекотал самописец курсографа, издавал равномерные звуки эхолот. Марко взял в руки большой морской бинокль и прошел через весь ходовой мостик на крыло. Свежий морской ветер ударил в лицо старшему помощнику капитана, а ярые прибрежные волны тщетно ударяли в высокий белый борт «Октавии» — лайнер уверенно очерчивал длинную дугу, поворачивая в порт. Оранжевые в утренних лучах дома Генуи, как коробки хаотично разбросанные чьей-то щедрой рукой, усеивали горы и холмы, сбегающие к морю. Сам порт представлял собой какое–то нагромождение сараев и лабазов, теснящих друг друга по берегам уютных бухт. Марко с трудом отыскал знакомый причал, куда обычно швартовался круизный лайнер и стал всматриваться в фигурки встречающих.
— Твои наверняка уже там, — толкнул его в бок Паоло и попытался в шутку вырвать бинокль из цепких рук
— Дай мне хоть издалека полюбоваться на твою красотку!
— Нечего пялиться на мою жену, — оттолкнул его Марко.
— Ах да, я забыл, ты ведь все испортил, у нее теперь должен быть большой живот!
— Беременность только красит женщину, — заявил подошедший Франческо, — перед отходом я видел его жену. Скажу тебе, не зря мы подрались тогда на паруснике.
— Мама, мама, — дергала за руку Веру Карина, — смотри — вон папа!
— Не говори глупостей, — отмахнулась молодая женщина, — как ты можешь видеть его, ведь судно еще так далеко. И вообще, говори по-итальянски, на тебя все оборачиваются.
— А вот вижу, вижу, — прыгала от нетерпения девочка, — вон он на мостике, на нас смотрит.
— Ай, хитрюшка, я и сама знаю, что он на мостике, только отсюда видны одни окна.
— Неправда, — не соглашалась Карина, — папа вон там, на крыле с биноклем!
— Ну и глаза у тебя, Карина, — удивилась Вера.
«Октавия» тем временем неуклонно приближалась к пирсу. Марко перевел цейсовскую оптику вверх по склону. Среди кубов из стекла и бетона выглядывала остроконечная крыша его особняка. Позеленевшие от времени медные фигурки амуров, сирен и морских драконов вглядывались из глубины средневековья в современность, где, наконец, соединились любящие души.