Срезы истории
Шрифт:
– А вы, профессор, кому умудрились навредить?
– Себе.
– Чем же? – удивился Петро.
– Своим языком.
– Как это?
– Случилась дурацкая история. Главное, начиналась совсем обыкновенно. Одна лаборантка начала мне глазки строить, а я внимания не обращал. Она была не совсем в моём вкусе. Но она начала ко мне липнуть. И, в конце концов, я не выдержал и согрешил пару раз.
– И что, за это сажают?
– Не сразу. Дело в том, что я занимаюсь наукой, вернее, занимался. Времени нет на всякие шуры-муры. А она начала
– Помилуйте, – разозлился я, – мы согрешили по обоюдному согласию, и я вовсе не обещал на ней жениться. А если вы так принципиально ставите вопрос, то ведь и большевики не являются образцом в плане морали.
– Кого вы имеете в виду? – насторожились члены ячейки и подозрительно оглядели друг друга. Они, видно, думали, что я знаю об амурных связях кого-нибудь из них. Да лучше бы что-то про них знал. Но у меня был аргумент покрепче, и я сказал:
– Например, Владимира Ленина.
– Что?!
– А судите сами. Если учесть, что он умер от сифилиса, то, очевидно, не от Надежды Константиновны он его подцепил.
– Как ты смеешь клеветать на вождя мирового пролетариата? Он умер из-за Фани Каплан.
– Вы думаете, что он вступал в связь с ней?
– Ты что, издеваешься? Какая связь? Пулями отравленными она стреляла.
– Извините, но в медицинских кругах другие сведения.
– Да тебя, интеллигент ржавый, к стенке ставить немедленно надо. – Секретарь партячейки по привычке потянулся к воображаемой кобуре, видно, забыв, что время давно уже мирное и он не военный.
На другой день меня арестовали. Суда никакого не было. Очевидно, не хотели публично обсуждать причину смерти Ленина. Просто посадили в этот вагон, и вот я ваш попутчик.
Поезд прибыл, наконец, на какую-то северную станцию. Заключённых отконвоировали в лагерь, провели перекличку, присвоили номер отряду.
Старшим в отряде назначили этого бугая-верзилу. Профессора это покоробило.
– Подумать только. Что это за власть такая, если матёрые убийцы ей ближе, чем честные образованные люди, – шепнул он стоящему рядом Петру.
– Профессор, лучше молчите. Язык ваш точно вас погубит, – тихо ответил ему Петро.
– А что? Мы ведь не на партячейке.
– До чего вы наивны. Кто-нибудь шепнёт о ваших разговорах начальству, и припишут вам «антисоветскую пропаганду с целью поднять восстание в лагере». И шлёпнут. Оружие у них всегда под рукой, не то, что у вас в институте.
– Как это шепнёт? Это же аморально.
– Вы, профессор, как с луны свалились. Тут
Отряд отправили в барак, зэки начали занимать койки и укладываться спать. Но в бараке было так холодно, что уснуть было невозможно. Люди лежали и ворчали.
– И почему в бараке так холодно? Не топят, что ли?
– Не топят. Говорят, некому котельную обслуживать.
– А что её обслуживать, – вмешался в разговор Петро.
– А ты, что ли, можешь?
– Делов-то! Подумаешь, наука большая.
Утром за Петром пришёл военный и отвёл к начальнику лагеря.
– Ты, говорят, в котельном деле разбираешься?
«Быстро же слух дошёл», – подумал Петро.
– Разбираюсь немного, – скромно ответил он.
– Так ступай в котельную, попробуй разобраться.
Котельная оказалась большой, но запущенной. Петро проверил оборудование, затопил топку. Не выходил из котельной, пока в бараки не пришло тепло. Что-то приспособил, что-то переделал, усовершенствовал.
Жизнь лагеря пошла совсем по-другому. В бараках люди могли согреться, просушить одежду. И в кабинетах начальство от тепла вроде бы немного подобрело…
А в колхозе после ареста Петра дела пошли плохо. За техникой никто не умел так ухаживать, как Петро. Люди начали ворчать.
– Жалко ведь Петра. Надо выручать как-то.
– А как?
– Поехать в город разбираться.
Вспомнили про родственника Петра, что жил в Харькове, – был он юристом, значит, мог бы помочь. Старшая дочь Петра и несколько селян поехали к нему. Юрист в дело вник, но помочь тогда не смог. «Момент, – говорит, – сейчас не подходящий, надо подождать».
Через какое-то время то ли в стране чуть потеплело, то ли какая оказия вышла, только сумел юрист делу Петра ход дать. Дело пересмотрели, и отца оправдали. И пошла в Архангельск бумага о том, чтобы Петра освободили.
Начальник лагеря просматривал почту у себя в кабинете, и вдруг настроение его упало. Перед ним лежала бумага об освобождении Петра. Он вызвал своего заместителя и показал ему бумагу.
– Ищи замену нашему котельному мастеру. Не виноват он, оказывается. Надо отпускать.
– Да где же я возьму? Забыл уже, сколько мы тут без тепла сидели. Только теперь жить начали по-человечески. Пусть не виновен он там. А мы тут перемёрзнем, кто будет виновен? Нет, нельзя его сейчас отпускать.
– И что ты предлагаешь?
– Почту уже регистрировали?
– Кажется, ещё нет.
– Ну и спрячь эту бумагу подальше. Не получали мы ничего.
– Но ведь жалко всё-таки человека. Нам тут всё наладил, а теперь ни за что будет сидеть?
– Жалко? А нас самих не жалко, если замёрзнем тут? Притом не в тюрьме же сидит. Работает себе в котельной и спит там, а не в бараке. Всё так, как будто на воле работает.
– Так, да не совсем. Зарплату он здесь не получает.
– Ну и что? Питание и тепло имеет. У иных на воле ни жилья, ни хлеба.