Срочно разыскивается герцог
Шрифт:
Не скромная, идеально ведущая себя дочь мистера Милбери, викария. Не девушка, ждущая-когда-случится-скандал, которая провела последние десять лет в ожидании, что ее секрет раскроется и навсегда погубит ее будущее. И не хорошо одетое, созданное леди Тессой существо, пришедшее на свой первый лондонский бал.
Просто Феба.
– Марбрук. – Она выдохнула его имя, словно героиня одного из тех безвкусных романов, которое не должна была читать.
У Рейфа немного пересохло во рту, но он не жаловался.
Он украдкой бросил долгий, восхищенный
С другой стороны, она была прекрасно одета, и, кроме того, она присутствовала на балу у Рочестеров, что означало, что она не была простолюдинкой, и у нее имелись друзья.
Давно уже было пора возвратить мисс Фебу ее компаньонке. И все же, по какой-то причине, он ничего не сделал, а только оставался там, где он был слишком близко к ней. Его руки обнимали ее за талию, слишком высоко, и он смотрел сверху вниз на нее, в то время как она смотрела вверх на него.
Ее голубые глаза напоминали чистое прохладное озерцо, такое, в котором можно было смыть любой грех.
– Вы – повеса? – ее голос хрипло прозвучал в тишине, но слова громко зазвенели в его ушах.
Повеса.
Рейф слегка улыбнулся, несмотря на внезапное и постыдно учащенное сердцебиение. Повеса, надо же. На самом деле все обстояло значительно хуже. Он был ублюдком.
Внезапно у него возникло непреодолимое желание стать в точности тем, кем она его считает – благородным человеком только с самыми лучшим намерениями.
Но не теперь. Прямо сейчас он не хотел прерывать этот интригующий момент с мисс Милбери из Торнтона. Он подтянул ее ближе к себе, до тех пор, пока его бедра не прижались к ее ногам, и ее грудь не стала касаться его груди, когда девушка пыталась сделать вдох.
И Феба позволила ему это. В конце концов, это было не намного ближе, чем тогда, когда двое танцуют в паре. Она не обиделась.
И когда ты собираешься обижаться? Когда он овладеет тобой в саду?
Девушка отбросила эту мысль, потому что в ней слышался голос викария. К тому же, возможность того, что мужчина овладеет ею в саду, была слишком интересной, чтобы отказаться от нее.
– Хотя, вероятно, все это – лишь разговоры под влиянием шампанского, – проговорила она вслух. – Я начинаю понимать, почему молодые леди не должны пить спиртные напитки. Эти напитки вытворяют странные вещи с осторожностью.
А именно: убивают осторожность, обезглавливают ее и закапывают в вышеупомянутом саду. Но это неважно.
Рейф выгнул бровь, не теряя своей улыбки.
– Хотел бы я участвовать в этой беседе, но боюсь, что не имею понятия, о чем вы с шампанским разговариваете.
– О саде, – проинформировала его Феба,
– Понимаю. Это красивый сад или наоборот?
Веки ее глаз сделались тяжелыми, когда девушка позволила своему взгляду прогуляться по его губам, находящимся так близко от ее собственных.
– Очень красивый. Самый прекрасный.
– Он подходит вам, этот сад? – Его голос стал ниже, выдавая намек на… уязвимость? – Он нравится вам?
Ее сердце растаяло.
– Мне он нравится больше всех других. – Фебе захотелось обнять этого мужчину – нет, просочиться в него, как вода проникает в песок в пустыне. – Я хочу… – Она закусила губу. – Я хочу, чтобы он был моим.
Его взгляд устремился к ее губам и остался там.
– Вы на самом деле хотите, чтобы этот сад стал вашим?
О да, пожалуйста. Ее сердце одновременно и неслось вскачь и пребывало в покое. Это было так странно – найти того, кого ты так отчаянно искала, когда ты даже не знала, как этот кто-то выглядит.
Девушка пристально вглядывалась в мистера Марбрука, в его прекрасно сшитую одежду и темные волосы, в восхитительный рот, тень на мужественных щеках и подбородке… Его внешность была просто совершенна – включая вид сзади, который все еще маячил в ее сознании. Но что-то еще притягивало Фебу к нему, словно он тянул ее душу за ниточку.
Его глаза. Она смотрела в них, как в неподвижную гладь воды, только в их отражении она видела ту свою часть, которой ей не хватало каждый прожитый ранее день своей жизни.
Волшебство. Древняя магия, как в тех историях, которые постоянно читает ее кузина Софи.
– Полагаю, что я околдована, – хрипло произнесла она.
Его глаза знали это.
– В самом деле? – ответил Рейф.
Феба не могла отвести взгляд. Казалось, что мужчина также узнал ее, он словно видел девушку насквозь и делал это всегда.
Удивительная мысль, которая пришла Фебе в голову следующей, заключалась в том, что у нее возникло отчетливое ощущение, что ему нравилось то, что он видел. Что было невозможным.
Не так ли?
И все же, чем дольше он удерживал ее взгляд в плену своих глаз – чем дольше длилось молчание и окутывало их, на мгновение изолировав от времени – тем больше Феба начинала верить в невозможное.
В его глазах она видела себя прекрасной и не только. Девушка ощущала понимание, словно сама ее сущность была обнажена для его обозрения, и он не замечал ни порочности, ни врожденных недостатков, ни темного и ведущего к падению источника чувственности – или, по крайней мере, если и видел, то нисколько не возражал против этого.