Срочно в номер (сборник)
Шрифт:
– Теперь знаю.
Мы поговорили с Фимой еще с полчаса, и тут дверь кабинета распахнулась и, громко топая и сопя, ввалился майор Здоренко.
– Жарко у тебя, Бойкова, – пропыхтел он, снимая фуражку и бросая ее на стул. – Привет, адвокат! Ты что тут делаешь?
Майор был раздражен и не скрывал этого. Не дождавшись ответа от Фимы, он прошел к столу и, шумно отодвинув приставленный стул, упал в него и вздохнул с облегчением.
– Я уже в курсах, Бойкова, – сказал он, насмешливо поглядывая на меня. – Теперь ты расскажи-ка, как вписалась в эти
– Мне сам Кислицын сказал. Он приходил ко мне вчера.
– Ну-ну, – подтолкнул меня майор.
Через полтора часа, ежась под насмешливым взглядом Здоренко, я закончила отвечать на все его вопросы, продемонстрировала видеозапись и теперь ждала, когда он наговорится по своему телефону.
За это время Маринка три раза приносила нам кофе, и все три раза, не обращая внимания на ее желание остаться, майор почти корректными фразами выгонял секретаршу из кабинета. Маринка краснела, выходила медленно, дверь прикрывала неплотно, но, судя по ее растерянным глазам, когда она приносила новую порцию кофе, подслушать ей удалось немного.
Закончив телефонные разговоры, майор Здоренко надолго замолчал и начал сосредоточенно обкуривать меня сигаретным дымом.
Фима, как и Маринка, измаявшись в неизвестности, попробовал прояснить перспективы.
– Как здоровье господина Кислицына? – задал он нейтральный вопрос, но тут же наткнулся на свирепый взгляд майора.
– Выстрел в упор из пистолета пулей в девять миллиметров – это как тебе? Не хило, наверное, да?
– Пожалуй, – согласился Фима, и майор махнул на него рукой, призывая заткнуться.
– В коме этот мужик, и неизвестно, что дальше будет. Выстрел был произведен в район сердца. После попаданий в сердце обычно не выживают.
– Это понятно, – вздохнул Фима.
– В общем так, Бойкова, – начал подводить итоги майор, – будешь делать статейку в своей газетке.
– О чем? – заинтересовалась я, потому что слова майора явились для меня неожиданностью. Я думала, что он меня сейчас начнет ругать за… нерасторопность, но его слова насчет статьи удивили меня.
– О чем, о чем, – морщась, повторил майор и начал четко командовать. – Обо всем этом деле, вот о чем. Виктор твой надергает из этой хроники кадров и сделает фотографии для материала. Сегодня же пленку отдадите моему человеку под расписку, я его прямо сейчас подошлю из машины, он подождет сколько нужно. В статье все фамилии обозначишь буквами. Название американской газеты – тоже дашь засекреченное, чтобы все скорее на Японию, а не на Америку подумали. Скандалы нам не нужны. Все ясно?
– Почти, – осторожно позволила заметить я.
– Ну, е-мое! Еще что, Бойкова? – скривился майор. – Я же все объяснил, просто как дважды два! А ты опять не понимаешь!
– Зачем все это нужно, товарищ майор? – спросила я.
Майор вместо ответа посопел, потом осмотрел меня снизу доверху и, ничего не говоря, пошел к двери. Отворив ее, он повернулся и своим зычным голосом прорычал:
– Когда газетка выйдет со
– Послезавтра, – быстро ответила я.
– А что так долго? Почему не завтра? Слабо, что ли?
– Номер уже готов, если его даже переверстывать, то типография все равно не успеет отпечатать к утру. Выбьемся из графика и только к вечеру завтрашнего дня появится тираж. Ничего не выиграем. Так получается…
Глядя на краснеющие от раздражения щеки майора, я упавшим голосом закончила:
– Мы можем дать на первой полосе завтрашнего номера небольшой анонс с кратким содержанием будущей публикации.
– Ну так дай! Никто работать не хочет! – буркнул майор Здоренко, кивнул и вышел.
– Что все это значит? – спросила я у Фимы.
Он только было открыл рот, но тут дверь снова распахнулась, и в кабинет влетела Маринка.
– Ну что? – спросила она, обшаривая жадным до новостей взглядом меня с Фимой. – Ругался, да?
– Подожди, все расскажу, – пообещала я и снова повернулась к Фиме:
– Ну не молчи, не молчи теперь! Что он задумал?
– Пока еще не все понятно, но его четкое указание на фотографии говорит, что он хочет дать понять исполнителю и заказчику преступления, что существует опасное для них доказательство. Словом, Оля, ты только не пугайся, но, по-моему, твой майор делает тебя подсадной уткой. Вот так!
– Ух ты, ну и сволочь! – ахнула Маринка и тут же принялась за свое. – Ну а вообще что было-то?
Глава 7
Утром я проснулась с твердым созревшим решением на работу не ездить ни в коем случае, по крайней мере, до обеда.
Так я и заявила Маринке, пришедшей гнать меня на завтрак, а потом в редакцию.
– Правда? – восхитилась Маринка. – Ну ты, блин, даешь! Молодец! Я сама тебе хотела предложить то же самое, но не решилась!
Маринка сбегала в кухню, погремела там тарелками и также бегом вернулась обратно.
– Кофе остынет, ну и черт с ним. Я еще бутерброды сделала и сунула их в холодильник. Не пропадут. Через час съедим. А лучше через два! Спокойной ночи!
Маринка умчалась в свою комнату и я услышала, как она улеглась обратно на диван.
Покачав головой, я встала и, набросив на себя халат, доплелась до двери, где спала Маринка. Маринка лежала, укрывшись одеялом с головой и, кажется, уже начала мирно посапывать – все, что ей нужно, она умеет делать на удивление быстро.
Я кашлянула пару раз. Из-под одеяла выглянул Маринкин глаз.
– Ну, что тебе? – расслабленно спросила она. – Неужели передумала? Иди, иди подумай еще! – посоветовала она.
– Я не передумала, ты меня неправильно поняла, – я прошлепала к дивану и села на краешек. – И не собираюсь сегодня на работу, потому что у меня другие планы. Я хочу съездить к Кислицыну.
– Ну ты даешь, мать! – бодро воскликнула Маринка и откинула одеяло. – Зачем это тебе на покойничков смотреть с утра пораньше? Да и с вечера не стоит. Хотя он формально может быть еще и жив, конечно…