Срок Серебряный
Шрифт:
А домой ведь не хочется. Там пасмурно и некому развеять эту хмурь. Не получилось у нас с мужем быть солнцем друг для друга.
Развлекаюсь телевизором. С утра до вечера идут передачи про нашу Олимпиаду. Увы, не все большие мастера прибыли в Москву. Политика. Мало кому в мире нравится наше вторжение в Афганистан. И поэтому объявлен бойкот московской Олимпиаде.
А на экране упоение. Радость достижений, победы. Этим спортивным праздником мы все наслаждаемся и обсуждаем необыкновенное для нас, советских зрителей, грандиозное представление открытия Олимпиады.
И вот уже улетает «наш ласковый Мишка», талисман
Душа просит продолжения праздника, и моя подруга Марина утаскивает меня в Ялту.
– Представь, мой дядя говорит, мол, дорогая племяшка, могу послать тебя в лучшую гостиницу города Ялты, в гостиницу «Ялта». Короче, сплошная «Ялта». А это Интурист. До тебя доходит?
– А с чего вдруг? В этот самый Интурист разве можно нам, простым смертным?
– Мой дядя говорит, что можно. Потому что там, в интуристовских гостиницах, всё было подготовлено для приёма иностранных делегаций, а их-то и нет. Выступили на Олимпиаде и сбежали. Ты ведь знаешь о бойкоте. Кто-то вовсе не приехал, а кто-то после соревнований сразу отчалил восвояси. Никаких поездок по нашей стране.
– Ой, хочу поехать в Ялту-«Ялту» вместо иностранной делегации. Насладиться Крымом. И солнцем, и морем. И лучшей гостиницей.
– Едем! Нет, летим на самолёте, чтобы скорее, чтобы сразу туда, в самую середину интуристовского комфорта. А твой муженёк не будет против?
– Не посмеет. Что, он не понимает, чт'o значит летом гостиница для интуристов в Крыму, в Ялте? Это же случай, нечаянная удача.
– И билеты на самолёт будут, для дяди это не проблема.
– Спасибо твоему дяде!
«И Пусть это будет Ялта!» – решил Илья
Два года без отпуска, только хирургия в больнице скорой помощи и бесконечная учёба на факультете подготовки руководящего состава медицинской службы в Военно-медицинской академии. Два года как я распрощался с Камчаткой.
И всего месяц отпуска – совсем недолгая свобода. И снова позовёт служба, – я еду в метро и про себя повторяю одни и те же слова. Этот текст крутится в голове, как заезженная пластинка.
Вокруг всё жужжит Олимпиадой. Из каждого открытого окошка слышны спортивные репортажи. Забавно, захватывающе. Многие страны из-за войны в Афгане отказались участвовать. Но тем не менее московская Олимпиада удалась.
Мне захотелось ласкового, тёплого моря, Чёрного, например. Ещё подумал о крымском вине, и воспоминание об отпуске с друзьями после второго курса теплом разлилось по сердцу. Тогда был Гурзуф с небольшими разноцветными домиками, садами, полными абрикосов, слив, черешни. Ресторанчики и бочки с вином на набережной, комната с балконом, арендованная на пятерых.
У всех ангина и лечение тёплым вином «Агдам». Его закапывали в песок, оно нагревалось, и этим пойлом полоскали горло, но мы, больные, ничего не выплёвывали, а глотали эту невообразимую жидкость. Такие полоскания не меньше восьми раз в сутки ангину излечивали за два дня.
А сушёная рыбка от гурзуфских моряков была слаще любого южного фрукта. В 1968 году всё было в дефиците, пиво можно было купить только
Вспоминаю, как однажды, накупив связки вяленой рыбки и повесив их себе на шею, мы отправились днём в «Спутник». Мы были молоды, можно сказать, юны, и с юмором у нас было всё в порядке, поэтому пользовались успехом у девушек-официанточек, а особенно у барменши того бара, шикарной брюнетки с ярко-красными губами и высокой грудью, на которой взгляд всегда задерживается. Мы старались как могли, делали ей комплименты, развлекали и даже намекали о будущих отношениях.
Мы попросили её оставить столик на вечер, и она пообещала. Это была огромная привилегия. Узнав, что в баре остался один ящик «Жигулёвского», а это двадцать бутылок, каждая из них стоила двадцать восемь копеек, мы сразу заплатили и сказали, что возьмём свой ящик вечером. Из напитков в баре были только розовый ликёр и коньяк «Три звёздочки», понятно, безумно дорогие, и для нашего кармана и то, и другое было недоступно.
И вот вечером вся местная элита – работники торговли, артисты, цеховики, из которых потом выросли кооператоры, каталы и доступные девушки – за соседними столиками потягивала коньячок, а своих спутниц угощала ликёром.
Вечер был жаркий. Мы сидим, попиваем холодное пиво с сушёной рыбкой. Глядя на нас, остальные посетители тоже захотели холодненького пивка. Однако в баре им отвечали, что всё пиво уже выкуплено ребятами.
Какой мужчина не захочет иметь то, что ему недоступно? На просьбу продать бутылку пива мы предложили не продажу, а обмен. Сначала мы обменяли три бутылки пива на бутылку коньяка. Следующая бутылка коньяка была обменяна на две бутылки пива, следующая уже пошла один к одному. Через час за бутылку пива нам давали уже три бутылки коньяка.
Уже потом мы всех стали угощать коньяком. Это пиво-коньячное пиршество сопровождалось хоровым пением и общими танцами. К концу вечера все так набрались, что чувствовали себя братьями навеки.
Воспоминание отчётливо выявило моё желание немедленно рвануть в Крым. И пусть это будет Ялта!
Это же тот самый бар из «Золотой мины»
Серёга Хвостов, давний приятель из медслужбы камчатской флотилии, получил назначение в Ялту начальником дома отдыха Черноморского флота. Когда Серёга устраивал нам отвальную, его переполняла гордость, переходящая в напыщенность. Он время от времени закидывал голову назад, замирал, думая о своём высоком, потом как бы невзначай возвращался к нам и начинал размахивать руками от переизбытка эмоций. Он старался нам не показывать, как далеки мы теперь от него, удачливого. Он-то на бережку, а мы по-прежнему – «рожа в масле, хрен в тавоте, но зато в подводном флоте».
Мы понимали, что без волосатой руки здесь не обошлось, и, несмотря ни на что, радовались за него. Ведь кому-то должно по жизни везти. Ещё он, изрядно поднабравшись, проговорился, что Валентина, его жена, уже там и работает в ялтинском управлении гостиничного хозяйства. Это совсем было запредельно. Да, родственные связи нашего Сергея были всемогущи.
Улетая с Камчатки, он не оставил свои телефоны. Как бы «не надо, не ищите»…
Тем не менее я здорово рассчитывал на Серёгу, когда летел в жаркую Ялту, где маячили не менее жаркие встречи.