Срывая покровы
Шрифт:
***********************************************************
Глава 3.
Эрика.
Понедельник, утро. День, как водится, тяжелый.
- До вечера. – Кейн усмехнулся и поцеловал меня в щеку на прощание. – Не скучай, радость моя.
Не скучай, как же! Я мрачно захлопнула дверь и постояла на месте, раздумывая, что делать. Скука мне представлялась как пустой дом, без книжек, компьютера и Интернета. Сейчас же дом был наполнен жизнью. Из гостиной раздавался треск срываемых обоев и негромкие разговоры улыбчивых молодых людей в заляпанных краской спецовках,
- Простите, мисс. Разрешите пройти. – Я автоматически сделала шаг в сторону, пропуская гражданина с мешком, битком набитым отодранными обоями. Нет, надо куда-то сваливать от вселенского ремонта. Хорошо Кейну – ушел на работу и не волнуется ни о чем! А хрупкие женские плечи, на которые он свалил весь этот бардак, должны вынести его тяжесть и сделать дом приемлемым для житья, причем одновременно! Я посторонилась еще раз, теперь уже впуская члена ремонтной бригады. Еще раз оглядев сцену ремонтных действий, я решительно удалилась в спальню – островок спокойствия, - включила плеер, вставила в положенное место наушники – сразу стало лучше - и загрузила любимый сайт. Пока справятся и без меня, а если кому-нибудь что-нибудь потребуется – найдут.
Всему на свете приходит конец. Первым завершил работу и ушел дяденька на кухне. Я смогла выбраться из спальни и заняться разборкой оставшихся вещей, как купленных вчера, так и привезенных с собой. Особенно порадовала оказавшаяся на самом дне любимая сковородка.
Дальше убыла клиринговая бригада, оставив после себя дом в первозданной чистоте. Ну, кроме гостиной, поскольку там еще кипела работа: негромкие цензурные разговоры превратились в полную противоположность, Эминема сменил Раммштайн, что-то стучало и грохотало.
Но и эта бригада убыла незадолго до возвращения Кейна. Обои были поклеены, стены в нужных местах подкрашены, страшные высокие стремянки, к которым я даже боялась подходить после вчерашнего, уехали вместе со своими владельцами. Я вздохнула, подумав, что завтра все повторится – только ремонтников заменят мастера по сборке мебели.
«Но зато потом можно будет спокойно жить и радоваться жизни», - проснулся внутренний голос. «Это точно, - согласилась я. – Но до этого еще надо бы дожить». – И я пошла переворачивать мясо на сковородке.
Кейн приехал, как и обещал, вовремя. Я, как примерная жена, ждала его с готовым ужином, соскучившись – мы давно не расставались на столько времени. Собственно, мы всего раз или два с момента нашей встречи не проводили вдали друг от друга весь день, и то это было в самом начале…
Я ждала, что Кейн поделится впечатлениями о работе, о коллегах, не знаю, о чем еще… Но уж точно не о Мэтте.
- Кейн, этого не может быть, - твердо сказала я.
- Эрика, Мэтт не будет мне врать. Он сам видел фотографии.
- И что? При современном развитии техники подделать их ничего не стоит. Даже малолетние девочки в фотошопе приклеивают голову одного киноактера к торсу другого, создавая мужчину своей мечты.
- Знаю, - вздохнул Кейн. – Но Синтия не стала отпираться, а собрала вещи и ушла.
Я задумалась. С одной стороны, Синтия, конечно, не образец идеального поведения женщины, она и на Кейна
- Нет, Кейн, - заявила я. – Что-то здесь не так. Мне не нравится эта история.
- Мне тоже. Но ты, пожалуйста, не говори об этом с Мэттом. Он до сих пор слишком сильно реагирует на это.
Я согласилась. А что мне оставалось делать? Но для себя решила, что надо поискать Синтию. Хотелось бы знать и ее часть истории.
Следующий день прошел так же, как и предыдущий. Только граждане в заляпанных спецовках заменились на молодых людей в аккуратных темно-синих комбинезонах, а шорох кисти по стене – на жужжание шуруповерта. Стук, грохот, громкая музыка из магнитолы и переброс сочными словечками остались на месте. Я при любой возможности пряталась в спальне в обществе компьютера и поисковых систем и клялась всем, чем могла, что при первой же возможности выйду на работу. Жизнь примерной домохозяйки явно не для меня. К вечеру я была убеждена в этом. Помимо усталости от монотонного распихивания нашего барахла (а я еще считала, что его не так много!) по положенным местам, периодически возникающее от постоянных наклонов и выпрямлений (подними, распрямись, вытянись, поставь на место) головокружение радости не добавляло. Я с радостью предвкушала спокойное сидение перед монитором и копание в кодах.
Возможность, к счастью, наступила через день. За вторник и среду все, что можно, было собрано, расставлено, повешено, подключено, проверено, разложено и убрано. Вечером я вытерла пот со лба, поставила на место последний диск и твердо заявила Кейну, что завтра еду вместе с ним. Больше я не вынесу тупой и бессмысленной домашней работы. Он сопротивлялся, как мог, говорил, что меня ждут только в понедельник, но, в конце концов, сдался.
- Только с пропуском будешь разбираться сама, - припугнул он меня. Ха. Напугать хотел. После трехдневного общения с людьми очень трудовых профессий дама в пропускном бюро будет нежной эльфийкой по сравнению с орком.
Ну, в общем, эльфийкой даму назвать было трудно. Скорее она смахивала на амазонку – боевую, поджарую, умело подкрашенную и с боевой задачей – не пропустить никого на вверенную ей территорию. Объяснив в третий раз, что я просто рвусь на рабочее место, дабы двигать вперед и развивать корпорацию ее босса, а моего нанимателя, мистера Картера Грейсона, а не стремлюсь вызнать производственные тайны, мне даже пришло в голову приподняться, перегнуться через стойку и посмотреть, не вырезана ли правая грудь для удобства стрельбы. Грудь была на месте, как и мой пропуск, оказавшийся совсем не в той папке, которую дважды просматривала дама.
Наконец, все было улажено, охранник придирчиво изучил заламинированный картонный прямоугольник, зачем-то поцарапал фотографию на нем, и пропустил в святая святых – офис корпорации Грейсонов. Кейн работал на пятнадцатом этаже, я же – на двенадцатом. Видимо, чем выше должность, тем выше этаж, на котором ты работаешь. Кейн, усмехнувшись, сначала начал отрицать, но потом признал мою правоту, поскольку офис его дяди, мистера Ричарда Грейсона располагался на самом верху – на восемнадцатом этаже.