США - Империя Зла

Емельянов Юрий Васильевич

Хотя позже позиция западных лидеров, и особенно Рузвельта, подвергалась критике за недопустимую уступчивость Сталину, те, кто знал ситуацию того времени, понимали, что единственным реалистичным решением для США и Великобритании было признание тех изменений в мире, которые произошли в результате победоносного наступления Красной Армии к началу 1945 года.

Ялтинские решения вызвали ярость у тех на Западе, кто рассчитывал стать хозяевами планеты после короткого победоносного похода к Берлину. Видимо, узнав о границах будущих оккупационных зон, военные руководители союзников решили нанести удар по немецким городам, которые входили в советскую зону оккупации, хотя они и не имели военного значения. Через два дня после завершения Ялтинской конференции 13 февраля англоамериканская авиация устроила массированный налет на город-музей Дрезден, в результате

которого погибло 130 тысяч человек. В своем романе «Дом для бойни номер пять» Курт Воннегут, оказавшийся в дрезденском лагере для военнопленных, лаконично писал: «Дрезден представлял собой один большой костер. Этот костер съел все органическое, все, что может гореть… Когда американцы и их охранники вышли наружу, небо было черным от дыма. Солнце было крохотной сердитой точкой. Дрезден теперь был таким как Луна, на нем ничего не было, кроме минералов. Камни были горячими. Все остальное вокруг было мертвым».

Одновременно США и Великобритания стали прилагать усилия, чтобы обойти принятые в Ялте решения. Активизировались тайные переговоры американской разведки с руководством СС, чтобы добиться сепаратного мира.

После того как в Москве стало известно о переговорах в Берне генерала СС Вольфа с представителями армии США и Великобритании относительно возможной капитуляции в Северной Италии, Советское правительство стало настаивать на участии в этих переговорах, но его представителям было в этом отказано. В связи с этим Сталин писал Рузвельту 29 марта 1945 г.: «Я не только не против, а, наоборот, целиком стою за то, чтобы использовать случаи развала в немецких армиях и ускорить капитуляцию на том или ином участке фронта, поощрить их в деле открытия фронта союзным войскам. Но я согласен на переговоры с врагом по такому делу только в том случае, если эти переговоры не поведут к облегчению положения врага, если будет исключена для немцев возможность маневрировать и использовать эти переговоры для переброски своих войск на другие участки фронта, и прежде всего на советский фронт». Сталин замечал, что немецкие войска в Северной Италии «не окружены и им не угрожает истребление. Если немцы в Северной Италии, несмотря на это, все же добиваются переговоров, чтобы сдаться в плен, то это значит, что у них имеются какие-то другие, более серьезные цели, касающиеся судьбы Германии».

В своем ответе Сталину от 1 апреля Рузвельт старался рассеять его подозрения и уверял, что переговоры в Берне, по сути, и не начинались. Сталин опровергал это утверждение в своем послании 3 апреля. Он писал: «Надо полагать, что Вас не информировали полностью. Что касается моих военных коллег, то они, на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что переговоры были и они закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на Западном фронте маршал Кессельринг согласился открыть фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия. Я думаю, что мои коллеги близки к истине… И вот получается, что в данную минуту немцы на Западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией — с союзницей Англии и США».

5 апреля Рузвельт вновь отвергал обвинения Сталина и заверял его в том, что «имеющиеся у Вас… сведения, должно быть, исходят из германских источников, которые упорно старались вызвать разлад между нами». Одновременно Рузвельт высказывал свое «крайнее негодование» в отношении Ваших информаторов Сталина, «в связи с таким гнусным, неправильным описанием моих действий или действий моих доверенных подчиненных».

В своем ответе Рузвельту от 7 апреля Сталин защищал своих информаторов от обвинений американского президента и призывал действовать так, чтобы исключалась «всякая возможность взаимных подозрений». Вместе с тем он писал: «Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления немцев на Западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев имеется на Восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы без ущерба для своего дела снять с Восточного фронта 15–20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на Западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мертвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабрюк, Мангейм, Кассель.

Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным».

Сомнения Сталина по поводу намерений союзников были обоснованны. К этому времени стало очевидным, что англо-американцы стремятся ослабить представление о решающей роли Красной Армии в разгроме Германии и добиться таких успехов на последнем этапе войны, которые бы создавали впечатление об их решающем вкладе в победу, 1 апреля Черчилль писал Рузвельту: «Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу, и не может ли это привести их к такому умонастроению, которое вызовет серьезные и весьма значительные трудности в будущем? Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и в том случае, если Берлин окажется в пределах досягаемости, мы, несомненно, должны его взять».

Однако дискуссиям между Сталиным и Рузвельтом о переговорах в Швейцарии, а также между Черчиллем и Рузвельтом о планах прорыва союзников в Берлин раньше советских войск не суждено было завершиться, так как 12 апреля президент США внезапно скончался. Новым президентом США стал Гарри С. Трумэн. По иронии этот 33-й президент США имел такой же номер степени посвящения в масонской организации — 33-й, то есть он обладал высшей степенью посвящения в тайны этой всемирной засекреченной организации.

Внезапная кончина Рузвельта породила новые надежды в нацистских верхах. Сообщая эту новость фюреру, Геббельс уверял его в том, что Германия находится на пороге такого же чудесного поворота событий, как и тот, что испытал Фридрих Великий, когда внезапная кончина русской императрицы Елизаветы и приход к власти в России сторонника Пруссии — Петра III спасли прусского короля от, казалось бы, неминуемой катастрофы. Однако 16 апреля началось мощное наступление Красной Армии на Берлин, которое вскоре положило конец надеждам гитлеровцев и интригам западных политиков.

25 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились в районе Кетцина, западнее германской столицы. Берлин оказался окруженным. В тот же день части 1 — го Украинского фронта встретились с разведывательными группами 1-й армии США в районе Торгау и Стрела на реке Эльба. Немецкие войска оказались рассеченными на северную и южную группировки. Это событие было отмечено приказом Верховного Главнокомандующего и салютом в Москве. И.В. Сталин, У. Черчилль и Гарри С. Трумэн заранее приурочили к этому ожидавшемуся событию свои выступления по радио 27 апреля 1945 года.

Через три дня Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством, а новый канцлер германского правительства Йозеф Геббельс сразу же предложил советскому правительству начать переговоры. Геббельс подчеркивал, что переговоры о мире должны начать страны, вынесшие наибольшую тяжесть войны. Однако Сталин из Москвы дал четкие указания: никаких переговоров с новым правительством Германии; только — безоговорочная капитуляция. Эти условия были переданы генералами В.И. Чуйковым и В.Д. Соколовским эмиссару Й. Геббельса генералу Гансу Кребсу. Советское правительство оставалось верным союзническим обязательствам и отвергло попытки немцев вести сепаратные переговоры о мире с СССР. Через несколько часов Геббельс и Кребс совершили самоубийства, а вскоре остатки войск в Берлине капитулировали.

В схожей ситуации союзники повели себя по-иному. 6 мая новый глава германского государства Карл Дёниц направил генерала Альфреда Йодля в штаб Дуайта Эйзенхауэра для ведения переговоров о перемирии на Западе. Вечером того же дня в штаб Д. Эйзенхауэра был вызван глава советской военной миссии генерал H.A. Сус-лопаров. Эйзенхауэр заявил советскому генералу, что он потребовал от Йодля безоговорочной капитуляции перед всеми союзниками и подписание капитуляции уже назначено в Реймсе на 2 часа 30 минут 7 мая. Пока Суслопаров направил в Москву телеграмму с просьбой дать инструкции, наступила полночь. К моменту подписания капитуляции в 2 часа 41 минуту ответ из Москвы еще не пришел и тогда Суслопаров решил подписать акт о безоговорочной капитуляции. Только после этого прибыл ответ из Москвы: никаких документов не подписывать! Тем временем правительство США сообщило в Москву о своем намерении объявить о капитуляции Германии 8 мая в 16.00 по московскому времени, «если маршал Сталин не выразит свое согласие на более ранний час».