СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв
Шрифт:
Советский историк Медведев упрекнул Сталина и других советских руководителей, что они планировали завершить подготовку обороны страны лишь на конец 1942 г. То, что советские руководители думали тогда именно об этом сроке, подтверждается и другими источниками. Убедительными вместе с тем выглядят по этому специфическому пункту объяснения, которые дает в своих мемуарах маршал Жуков. Он пишет, что в тех условиях физически невозможно было сделать больше того, что делалось, не переводя всю экономику страны на военные рельсы, с теми серьезными последствиями, какие повлек бы за собой этой шаг. Изучение имеющихся документов не дает оснований утверждать, что в период с 1939 по 1941 г. имелась возможность действовать быстрее, чем действовали участники этой гонки, по крайней мере в тех пределах, которые могли реально повлиять на ход последующих событий. Корень зла и в этом случае следует искать в другом.
Самые различные свидетельства сходятся на том, что в середине 30-х
Во всех этих областях Советские Вооруженные Силы три года спустя сильно отстали. Немецкие «мессершмитты» и «юнкерсы» явно превосходили теперь советские самолеты, оставшиеся теми же самыми. Аналогичную ситуацию можно было констатировать и в танковом деле. Мотомеханизированные корпуса были расформированы. Танкам, как и авиации, отводилась лишь задача тактической поддержки. Работы над радаром были заморожены. Сами уроки испанской войны были истолкованы неверно. В конце 1939 г. контраст между немецким «блицкригом» в Польше и затяжной советской кампанией в Финляндии со всей очевидностью поставил московских руководителей перед лицом тревожной действительности. Специальная комиссия во главе со Ждановым и Вознесенским не смогла сделать ничего иного, как констатировать непредвиденное отставание «в разработке вопросов оперативного использования войск в современной войне», а также «в ряде вопросов подготовки армии к войне».
Задыхаясь от спешки и напряжения, вызванных ростом внешних опасностей, советские люди продемонстрировали в предвоенные месяцы, даже в тех труднейших условиях, в которые они были поставлены, свою способность к свершениям, достойным восхищения. Довольно обширная ныне мемуарная литература, принадлежащая перу непосредственных участников этой ускоренной подготовки, весьма поучительна на этот счет. Именно в этот период – с конца 1939 г. до лета 1941 г. – были созданы многочисленные образцы простой в обращении и высокоэффективной военной техники, зачастую превосходившие соответствующие немецкие модели и оказавшиеся такими нужными в ходе войны. К этому времени относится создание истребителей Яковлева и Микояна, новых самолетов Туполева и Ильюшина, пикирующих бомбардировщиков Петлякова, знаменитых танков КВ и Т-34, прекрасного автомата Шпагина, некоторых усовершенствованных типов минометов и другой военной техники, не говоря уже о прославленных «катюшах» – новейшей реактивной артиллерии. Налажено было даже серийное производство этих образцов (за исключением «катюш»). Именно в 1939–1941 гг. было построено много авиационных заводов. Потребовались чудеса самоотверженности, преданности своему делу и обществу, чтобы добиться этих результатов. К сожалению, в июне 1941 г., к моменту гитлеровского нападения, массовое производство новых видов вооружений только еще начиналось.
Несвободны были от ошибок и решения, принимавшиеся в этот период, как это явствует, по крайней мере, из самокритичных оценок, высказанных рядом непосредственных участников событий. Были ошибки, обусловленные методами руководства, к которым прибегали иные из деятелей нового сталинского призыва. Единодушными были много лет спустя крайне отрицательные отзывы о таких некомпетентных работниках и интригах, как новый начальник Главного политического управления армии Мехлис, который насаждал повсюду атмосферу инквизиторской подозрительности; или о начальнике артиллерии маршале Кулике, авторе некоторых необдуманных решений, например о прекращении производства 76-миллиметровой пушки – одного из наиболее эффективных орудий, состоявших на вооружении армии. Делались, наконец, ошибки просто потому, что люди не могут не ошибаться. Наиболее характерной чертой периода было, во всяком случае, не это. Главным было то, что концентрированные усилия по подготовке к войне были в целом высокоположительным явлением и приносили блестящие результаты: они позволили закрыть наиболее опасные бреши и сыграли решающую роль в создании предпосылок для последующих побед советского оружия.
Подлинное возобновление роста промышленности, в том числе и в наиболее кризисных отраслях, вроде черной металлургии, было отмечено к концу 1940 г. Благотворное воздействие этого обстоятельства почувствовала на себе и оборонная промышленность. В феврале 1941 г. в Москве собралась XVIII партконференция. Она была
Произошел возврат к некоторым формам милитаризации труда. Уже в конце 1938 г., после настойчивой кампании в печати и на собраниях, для обеспечения строгой дисциплины на предприятиях и в учреждениях были введены весьма строгие правила. Для каждого работника была заведена трудовая книжка, в которой регистрировались сведения о найме, увольнениях и причинах, их обусловивших. За 20-минутное опоздание накладывался крупный штраф; после трехкратного опоздания в течение одного месяца работник подлежал увольнению и подвергался суровым судебным санкциям. Еще более драконовские законы были приняты в июне 1940 г., после финской войны и капитуляции Франции на западе. Рабочий день был продлен с семи до восьми часов, а рабочая неделя вновь стала семидневной (шесть рабочих дней и один выходной). Никто не имел права отказываться от сверхурочных. Под угрозой тюремного заключения никто не имел права переходить с одного места работы на другое без официального разрешения дирекции предприятия. Вместе с тем несколько месяцев спустя промышленные наркоматы получили право своей властью перемещать инженерно-технических работников, административный персонал и квалифицированных рабочих с одного предприятия на другое, в том числе и в другие районы страны, причем соответствующий работник не имел права отказаться от выполнения этого приказа.
В октябре 1940 г. для вербовки рабочей силы была учреждена система трудовых резервов. Уже в самом названии слышался отзвук военной терминологии. Указ уполномочивал правительство ежегодно мобилизовывать от 800 тыс. до 1 млн. юношей и девушек для обучения их в специальных ремесленных училищах промышленным профессиям: постоянные квоты устанавливались для каждого города и каждого колхоза. Обучение длилось полгода для наиболее простых профессий и два года – для более специализированных работ. Ученики содержались целиком за счет государства. Взамен они должны были отработать в обязательном порядке 4 года там, куда их направляли по распределению. Распределением же резервов занималось правительство. Как и в военных частях, в училищах имелся заместитель директора по политической части, обязанностью которого было идеологическое воспитание будущих рабочих. Сразу же было создано около 2 тыс. таких училищ; некоторые с ускоренным – под давлением обстоятельств – курсом обучения. Первый выпуск трудовых резервов состоялся в мае – июне 1941 г. и насчитывал 439 тыс. молодых рабочих. Широкое развитие система получит позже, в военные и послевоенные годы.
Другим, тоже не новым методом было распространение прямой партийной ответственности за руководство хозяйственной работой. Во время индустриализации, как мы уже видели, хозяйственная функция всех партийных органов получала все большее развитие за счет их собственно политических прерогатив. Начало этого процесса, как известно, восходило к давним временам; после репрессий и в еще большей мере в непосредственно предвоенные месяцы он достиг высшего развития. В ходе подготовки к высшим партийным форумам – XVIII съезду в марте 1939 г. и XVIII партконференции в феврале 1941 г. – обычную политическую дискуссию полностью вытеснила волна производственного рвения. В первичных партийных организациях не обсуждали политику партии, а брали обязательства улучшить работу предприятия. Обещания увеличить выпуск продукции изображались как «подарки», которые рабочие того или иного предприятия делают партии, партийному съезду. Наконец, в связи со съездом было организовано специальное соревнование между различными производственными коллективами. На эти же, а не на политические темы шел в основном разговор и на партийных форумах, как центральных, так и местных.
Упраздненные в марте 1939 г. промышленные отделы партийных комитетов были восстановлены несколько месяцев спустя. В сентябре 1940 г. первым секретарям этих производственно-отраслевых отделов было дано указание «повернуть внимание… в сторону работы промышленности и железнодорожного транспорта». Примером, впрочем, служило само высшее руководство. Как явствует из многочисленных мемуаров, Сталин в тот период лично и повседневно руководил осуществлением программы вооружений. Почти ежедневно у него бывал новый министр авиационной промышленности Шахурин. Все наиболее важные решения принимались им самим, что было не лишено серьезных неудобств, ибо его суждения обжалованию не подлежали и очень немного находилось людей, осмеливавшихся выдвигать доводы в пользу иных решений (это пытался делать, например, опытный нарком вооружений Ванников, но в июне 1941 г. он был арестован; его пришлось выпустить и вернуть на прежний пост месяц спустя, когда война была уже в разгаре).