СССР: страна, созданная пропагандой
Шрифт:
Эйзенштейн был не просто сильным теоретиком, тексты которого по достижению пафоса читабельны и сегодня, он ходил на свои фильмы, чтобы воочию убедиться, как происходит воздействие на аудиторию. То есть то, что Нетфликс делает сегодня автоматически, Эйзенштейн делал индивидуально, видя, где и когда внимание аудитории максимально, а где оно теряется. В своих работах он изучал воздействие от Японии до Мексики, в том числе более внимательно изучал методы создателя ордена иезуитов Игнасио Лойолы [21].
Сталин был главным бюрократом страны, но он должен был заниматься всем реально, поскольку творческими вопросами невозможно руководить только цензурными запретами, не вникая в то, как именно лучше это сделать. Поэтому под контролем Сталина была вся цепочка исполнителей, вплоть до творческих работников. Вот, например, как Е. Марголит
Кино как коллективный тип производства требовал такого же руководства, как завод или фабрика. Только спецификой этого производства было массовое порождение идеологического материала, поскольку на кино могли смотреть только так.
Шумяцкий был начальником Главного управления кинематографии при СНК СССР. Все, что касалось кино, шло через его руки: «Б. Шумяцкий отстаивал идею „прямого творческого участия руководства в фильме”. Ни одна киностудия в СССР не имела права принять самостоятельное решение ни по одному сколько-нибудь значительному вопросу. В своих работах и выступлениях Шумяцкий не paз цитировал высказывания Сталина о кино, называя их „ценнейшими указаниями”, „острейшим оружием”, „творческим богатством”, но этo было, конечно, продиктовано не искренним чувством, а сложившимися в те времена превратными понятиями о партийной дисциплине. Шумяцкий как бы моделировал реакцию Сталина на разные фильмы и порой ошибался» [23].
Вот как работал Шумяцкий, став промежуточной инстанцией между Сталиным и кинематографистами: «Шумяцкий организовывал просмотры картин для высоких инстанций и вождя, доставлял в Кремль на рассмотрение самому Сталину тематический план производства фильмов, привозил ему на утверждение сценарии и кинопробы для важнейших историко-революционных и исторических лент. Общение Сталина c кинематографистами осуществлялось, в основном, через начальника ГУКФа, который от имени вождя передавал режиссерам и сценаристам его замечания, пожелания и требования» (Там же).
И еще: «Особенно трудно складывались его отношения c Сергеем Эйзенштейном. Неприязнь, возникшая между ними, в какой-то степени определялась холодным и настороженным восприятием режиссера самим Сталиным. Оскорбляло не только откровенное отрицание Эйзенштейном его профессиональной компетентности как руководителя советской кинематографии, но и не всегда корректное подшучивание над ним. Известно, что портрет Шумяцкого одно время висел в домашнем туалете режиссера».
Такие сложности понятны. Творческому человеку трудно отказаться от удачной находки. Но когда ее связывают c политическим просчетом, это приходится
Вот воспоминания правнука Шумяцкого: «У него была концепция – модернизация кинопроизводства частично по голливудскому образцу. И то непонимание, которое сложилось у Шумяцкого c некоторыми режиссерами, в первую очередь c Эйзенштейном, было связано как раз c этим. Прадед хотел сделать кино массовым пропагандистским жанром, этаким телевидением того времени. Он считал, что нужно не просто обрабатывать людей, нагружая их идеологией, нужно соблазнять. То есть сделать так, чтобы они по собственной воле шли смотреть кино, плакали в кинозале или смеялись, но, конечно, не в ущерб идеологии. Вполне современная концепция. Однако она подразумевала и определенный киноязык, понятный широким массам. Эйзенштейну, совершившему революцию в искусстве монтажа, такой упрощенный киноязык был, естественно, чужд. Но волей-неволей на этом языке пришлось „говорить” всем. Тому же Эйзенштейну уже после ареста моего прадеда, – в „Александре Невском”, „Иване Грозном”» [24].
Шумяцкий оставил подробные записи высказываний и замечаний Сталина после просмотра фильмов [25]. Здесь высказывания не только Сталина, но и его узкого круга сподвижников, c которыми вместе он смотрел фильмы.
Приведем некоторые из них. Вот по поводу «Веселых ребят»: «И. В. [Иосиф Виссарионович – Г. П.], уже ранее предварительно просмотревший ее две первые части, рассказывал тт., которые ее не видели, ход сюжета, сильно смеялся над трюками. Когда начались сцены c перекличкой, он, c увлечением обращаясь к Кл. Еф. [Климент Ефремович Ворошилов – Г. П.], сказал: „Вот здорово продумано. А у нас мудрят и ищут нового в мрачных „восстановлениях”, „перековках”. Я не против художественной разработки этих проблем. Наоборот. Но дайте так, чтобы было радостно, бодро и весело”. Когда увидел 3-ю часть – сцены c животными, затем 4-ю часть – Мьюзик-Холл и 5-ю часть – сцены драки, заразительно смеялся. В заключение сказал: „Хорошо. Картина эта дает возможность интересно, занимательно отдохнуть. Испытали ощущение – точно после выходного дня. Первый раз я испытываю такое ощущение от просмотра наших фильмов, среди которых были весьма хорошие”» [26].
Судя по записям некоторые фильмы смотрели по несколько раз. Так, очень много записей по поводу фильма «Чапаев» под разными датами: «И. В. Раз Шумяцкому доверяют делать картины, то надо обеспечить его от мелкого опекунства. Надо будет сказать Жданову. Когда просмотр „Чапаева” закончился, то Л. М. [Каганович] заявил: – Да, поразительно сильная картина. Находишься под ее обаянием. Ее будут крепко и с пользой смотреть. Действительно исключительный подарок к празднику, действительно, что до сих пор ничего подобного у нас не было показано. В том же духе высказывался и пришедший к середине показа „Чапаева” Андрей Алекс. (т. Жданов). Он отметил, что, невзирая на пережитые волнения, выходишь бодрым, отдохнувшим. Поздравил кино c исключительной удачей» [27].
Вот еще очень конкретные замечания по Чапаеву: «Т. Коба [Сталин] указал, что в интересной игре хорошо схвачена общая атмосфера боевого товарищества. В сценах Петьки c Чапаевым чувствуешь, как крепка спайка этих простых и вместе c тем больших людей. Названная черта пронизывает всю ленту. Отметил великолепную игру актера Назаренко (шкурник). Коба вместе c Климом [Ворошиловым] указали необходимость сократить два последних пассажа в ночном эпизоде Чапаева c Петькой о командовании и поставить точку на командовании фронтом, чтобы реплика „малость подучиться” относилась к фронту, а не к командованию „мировым масштабом”. При этом Коба заметил, что иначе нарушается основная линия правдивости – простота большого человека, в его характеристику врывается черта хвастливости. Это настойчиво рекомендовал исправить» [28].
Тут есть интересное сочетание особого типа зрителя и его указаний профессионалам. И на первом месте стоит уровень выразительности.
Сталин сам лично прошел сквозь разные виды воздействия. Религиозно-мистические в начале, потом политическая пропаганда в разгар борьбы. Позже он сам стал управлять массовым сознанием огромного народа. В брежневское время в этой роли выступал Суслов, но он был цитатно-ориентированным, ничего креативного за ним не было. Одним из таких основных средств креативного воздействия стало кино.