Ссыльные

Дойл Родди

— Гитара, вокал. Чутка ударные.

— Вам «Коррз» нравятся?

— Ну да, еще б. Четко.

— Тогда идите на хуй, — сказал Джимми и отдал телефон Махалии.

Начало, может, и не сильно внушало, но прогресс налицо. Теперь Джимми требовался кофе.

— Хотите тортика, дети?

— Ага!

— Клево!

— Большого тортика — вот такого.

— Ладно, — сказал Джимми. — Пошли в «Бьюлиз» пугать туристов.

Едва он направил коляску к кофеину, раздался второй звонок. Махалия кинула

Джимми мобильник.

— Спасибо, любимая. Алло?

— Да, — ответил голос.

Джимми подождал, но дальше ничего не последовало.

— Вы насчет группы? — спросил Джимми.

— Именно, — ответил голос.

Африканский — вроде как южноафриканский.

— Интересуетесь? — спросил Джимми.

— Да.

— Вам «Коррз» нравятся?

— Мы не знакомы.

Рука с телефоном у Джимми затряслась.

— Вы на каком инструменте играете?

— Я с кем говорю?

— Э — э. Джимми Кроллик.

— Мистер Кроллик, — сказал голос. — Я сам себе инструмент.

Джимми двинул кулаком воздух.

— Нам надо встретиться, — сказал он.

— Именно, — подтвердил голос.

Глава 5

Негус

«Форум» оказался местом удивительным. Джимми ходил и ездил мимо, но никогда толком не разглядывал. На паб не похоже — скорее кафе, а Джимми полагал, что этого добра в Дублине и так хватает. Но внутри оказался настоящий паб, притом хороший.

Бармен — с виду португалец, официантка — вроде испанка, на табурете рядом — молодая китаянка, перед носом — симпатичная пинта, в колонках играет последний альбом «Р.Е.М.» — и хорошо звучит, только слишком уж как-то по «Р.Е.М.» — овски, — болтают и смеются завсегдатаи — африканцы, болтают и смеются завсегдатаи — ирландцы. Джимми отхлебнул. Зашибись — как и полагается, потому что стоит, блядь, совсем не гроши.

— Мистер Кроллик, — произнес голос.

Джимми развернулся не вставая с табурета. Перед ним стоял высокий черный.

— Вы мистер Кроллик, — сообщил черный.

— Ну да, — подтвердил тот. — Это я. Джимми.

Они пожали друг другу руки. Возраст черного определению не поддавался. Под тридцать, прикинул Джимми, но, может, больше или меньше. Серьезный такой. Не улыбается.

— Как меня зовут, вы знаете, — сказал Джимми. — А насчет вашего имени я пока не в курсе.

— Роберт. — Он посмотрел на Джимми. — Негус Роберт.

Джимми все удалось — он не рассмеялся и даже не улыбнулся.

— Выпьете пинту, ваше величество?

Улыбки не последовало.

— Да.

— «Гиннесс»?

— Именно.

Джимми заказал пинту у бармена — латыша, который встал за стойку к бармену — португальцу. Паб оживлялся, все уже мило резвились. Джимми снова повернулся

к Негусу Роберту.

— По — английски вы, кстати, говорите очень хорошо.

— Как и вы, мистер Кроллик. Прямо как местный.

Настал черед Джимми воззриться на него.

— Теперь я буду петь, — сказал Негус Роберт.

И тут оно случилось. После рождения детей и, может — но не точно, — после третьего в жизни секса у Джимми настал лучший, наифантастичнейший, блядь, миг. Черный, стоя в шести дюймах от него, открыл рот и запел «Много рек перейти». Джимми умер и вознесся прямиком на небо.

А когда три дня спустя вернулся в Дублин, группа вчерне у него уже собралась. Пел Негус Роберт. Вероятно, он ненормальный, но пиво всем выставил, а «Много рек перейти» пел так хорошо и убедительно, что всякий раз Джимми на три минуты забывал: на самом деле ближайшая к ним река — Лиффи.

Барабанщик был из Москвы: Джимми где-то записал, как его зовут. Студент в Тринити, прослушивался по телефону. А через час у Джимми была девица из Нью — Йорка, заявившая, что может на басу, но предпочитает гитару, — в трубке она звучала роскошно и дала Джимми слово, что не белая.

— Вам нравятся «Коррз»? — спросил он.

— Нет, не нравятся.

— Вы приняты, — сказал Джимми.

— И все?

— Ну да, — сказал Джимми. — Если не соврали, что не белая.

— Должна вам сказать, — сообщила она. — Раньше со мной так не разговаривали.

— Добро пожаловать в Ирландию, любовь моя, — сказал Джимми.

Так — три есть, осталось одиннадцать — двенадцать. Джимми уже видел и слышал всю банду. А телефон не унимался.

— Барбаны.

— Прости, чувачок, ты опоздал. У нас уже русский стучит.

К концу четвертого дня — считая с Негуса Роберта — Джимми добавил к составу барабанщика джембе из Нигерии и еще одну певицу — молоденькую, из Испании.

— Какой у нее голос? — спросила Ифа.

— Не знаю, коза. Но зовут ее Розалита.

— И что?

— Спрингстин написал про нее песню.

— Это она тебе сказала?

— Нет, — ответил Джимми. — Я ей.

Смех Ифы проехался ему по ушам рашпилем.

— Я пошутил, — сказал Джимми. — Ее зовут Агнес.

После чего Ифа заснула.

Последнее приобретение — полчаса назад, пока Джимми лежал в постели, — было гитаристом из Роскоммона.

— «Коррз» нравятся?

— Терпеть не могу, блядь, мужик.

— Черная музыка нравится?

— Обожаю, блядь. Только не рэп, мужик. Это нахуй.

Джимми лежал рядом с Ифой. В нем все звенело, перевозбудился. Не уснуть.

Но он провалился, вырубило, и тут зазвонил телефон — мобильник, забытый на груди после того, как Джимми нанял чувака из Роскоммона.

Ифа буравила его локтем.