Ссыльные
Шрифт:
— Фиг там, — ответила Ифа. — Андреа. ПРОЩЕНО, А НЕ… Ох господи — Джимми! Останови машину!
Здесь?
Фэйрвью.
— Стой!
— Да мы уже близко!
— Стой!!!
Глава 7
Следы моих слез
Смоки родился в аккурат под пешеходным мостиком в Фэйрвью. И хвала господу за мобильные телефоны. Голова уже почти вся вышла — ХОРОШЕНЬКО ПОГЛЯДИТЕ НА МОЕ ЛИЦО, — когда Джимми услышал «скорую» и ни с того ни с сего преисполнился уверенностью,
— Джимми!
— Я тут, любимая.
— Джимми!
— Отсюда похож на мальчика, любимая.
Но из «скорой» выскочили парни, взяли все на себя; свесив зад над полосой для автобусов, Ифа поднатужилась еще разок — и Джимми угадал: мальчик. Красивый, красный злюка, сразу принялся всех отчитывать за плачевное состояние здравоохранения. Джимми не осталось места залезть к Ифе, обнять и восхититься ею, но он хохотал, улюлюкал и скакал через парковое ограждение. Махал ребяткам на пешеходном мостике.
— Кто у вас? — заорал один.
— Мальчик!
— А, отлично. Хорошо поработали, мистер.
— Не вопрос, — ответил Джимми.
И он не шутил. Он снова папаша, отец, и это, блядь, прекрасно, такого он всегда и хотел, ради такого и пришел на эту землю. Марвин, Джимми — Второй, Махалия и теперь вот этот, принятый самим Джимми, ну более — менее, еще один мальчик, еще одна звезда — Смоки.
— Брайан.
— Чё? — сказал Джимми.
— Брайан, — сказала Ифа.
Они ехали в фургоне «скорой» в «Ротонду».
Все честно, Брайаном звали ее папу, тут не подкопаешься. Но — Брайан? Когда «скорая» резковато свернула вправо на Норт — Сёркьюлар, Джимми полетел в угол, а младенец завопил, и его папаша мысленно перебрал все свои альбомы «Стэкса», «Чесс», «Хай» и «Атлантик», прошерстил их, но как ни верти, ни единого Брайана там не нашлось — ни барабанщика, ни звукоинженера, ни даже, блядь, художника — оформителя конверта.
Но он ничего не сказал.
До «Ротонды» они доехали. Смоки проверили и взвесили. Семь фунтов, никаких унций.
— Отличный малыш, — сказала повитуха — филипина.
— Петь умеете? — спросил Джимми.
— Джимми, — сказала Ифа.
Но она ему улыбалась, засыпая.
Четыре утра. И ЕЩЕ РАЗ ЗАРЯ ПРОБУДИЛА ЖЕЛАНЬЕ ВО МНЕ — ЕЕ, спел сам себе Джимми, выходя на Парнелл — сквер. Отличная же песня. Первая кантри — песня, что ему понравилась. Фэйрон Янг написал. Фэйрон Янг. А никакой не Брайан Янг.
Но все было просто отлично. Гоношились только чайки, больше никого. Весь мир принадлежал Джимми. Машину он оставил в Фэйрвью — пройдется пешочком.
В кармане зазвонил телефон. Наверняка па. Джимми открыл мобильник.
— Мальчик, — сказал он.
Отсутствие голоса он узнал — вспомнил слишком поздно.
— Значит, черномазых любишь?
И Джимми рухнул — взаправду свалился на
Телефон зазвонил снова. Теперь его собственный номер.
— Ну?
Это па.
— Мальчик, семь фунтов, — сказал Джимми.
— Зашибись, — сказал па.
— Иду домой, — сказал Джимми.
— Спешки нет, — сказал па.
Джимми получшело. Он двинулся к О'Коннелл — стрит.
Снова телефон. Снова па. Джимми выучил этот его финт.
— Я вообще-то собирался попросить, не прихватишь ли бутылку молока по дороге?
— Не вопрос, — ответил Джимми. — Пока.
Раньше это его раздражало — собственная абсолютная уверенность, что последнее слово всегда останется за па: иногда смешное, чаще нет, но останется наверняка. Доставало это Джимми ужасно, однако несколько лет назад, когда у него самого пошли дети, он вдруг дорубил, что это — любовь.
Ему опять стало зашибись. И усталость как рукой сняло. Его вштырило, его потащило дальше. Когда наутро проснулись дети, он сообщил им новость.
— И чего?
— Четко!
— Это я новый малыш!
Джимми повез их в зоопарк.
— Махалия, посмотри на малыша обезьянки.
— Нет!
И вот они бродили по зоопарку, пока не пришло время ехать знакомиться с новым братиком, и Махалия отказывалась смотреть на все, чему не исполнилось двадцати семи, а Джимми звонил по телефону.
— Значит, завтра вечером — нормально?
— Да, — ответил Негус Роберт.
— Точно найдете?
— Запросто, — ответил Дан.
Джимми объявил общий сбор.
— А название есть? — спросила молодая и не — белая из Нью — Йорка.
— Ага, — соврал Джимми.
На придумку названия оставалось полдня.
Глава 8
Линчеватель
Собрались на кухне — впервые все вместе.
Джимми Кроллик — директор группы.
Кенни Рейнолдз — гитара.
Гилберт Боро — джембе и вопли.
Агнес Бунюэль — вокал.
Керри Шепард — вокал и гитара.
— Я для вас достаточно черна, мистер Кроллик? — спросила она, когда Джимми перелез через детей и открыл ей дверь.
— Вы просто зашибись, — ответил он. — Заходите.
Вообще-то черной она была едва ли, однако носила дреды. И выглядела просто сногсшибательно.
Дан Стефанеску — аккордеон.
Младший Дан Стефанеску — труба.
Лев Иванов — ударные.
Последним прибыл Негус Роберт. Дверь ему открыл Марвин, и теперь трое детей снизу вверх пялились на гостя.