Стадион
Шрифт:
«Если б она не так высоко заносила руку, диск упал бы дальше», — подумал Карцев, наблюдая за каждым движением спортсменок.
Он знал, как много мелочей мешает Ольге Коршуновой достичь рекорда, а может, и превысить его. Трудно даже представить себе, насколько дальше летел бы диск, если б устранить недостатки ее техники. Возможно, каждый из них в отдельности и не имеет большого значения но все вместе съедают у нее несколько метров. Вот сколько тут еще неиспользованных резервов, вот какая огромная работа предстоит Федору Ивановичу Карцеву!
Но
«Ничего, — глядя на Волошину и Коршунову, думал Карцев, — в следующий раз привлечем к этому делу кино».
И вот на следующее занятие на уже зазеленевшее поле стадиона вместе со спортсменами пришел кинооператор. Он установил свой аппарат на крепкой треноге возле круга, из которого бросают диск, и сказал:
— Готово, начинайте.
Волошина первая сняла тренировочный костюм и вошла в круг.
— Бросайте изо всех сил, — сказал Карцев.
Далеко в поле Ольга Борисовна увидела красный флажок своего рекорда. Для чего именно сегодня поставил его Карцев? Не хочет ли он заодно со съемкой сделать и прикидку?
Чувствуя полное душевное равновесие и покой, Волошина стала в круг, на мгновенье замерла, как делала это всегда. В эти короткие секунды все силы ее сосредоточивались на маленьком тяжелом диске, холодней металл которого так отчетливо ощущается в руке Потом — шаг, поворот, такой точный, что движение кажется медленным, и маленький кружок диска уже взвивается в синее небо.
— Еще раз, — сказал оператор.
Его не интересовало, где упал диск, но Карцев поглядел одним глазом. До рекорда не хватало около метра.
— Бросайте в полную силу, Ольга Борисовна, — сказал он. — Когда вы не напрягаетесь, то у вас все идеально, а ошибки появляются только при полной нагрузке.
Волошина еще раз бросила диск в поле. Потом еще раз — и теперь уже за флажок.
Ольга Коршунова ветром помчалась в поле, взглянула, где упал диск, схватила его и бегом побежала в круг.
— Ольга Борисовна, сантиметров с пятьдесят за рекорд! — взволнованно крикнула она.
Волошина улыбнулась. Она хорошо знала, что ее последнее слово еще не сказано. Молча надела она мягкий костюм, всем телом ощутила его приятное тепло.
— Теперь вы, — обратилась она к Ольге.
Коршунова вздрогнула. Почему она так волнуется?
Может, оттого, что где–то в зеленой дали поля стоит красный флажок и сейчас она хочет проверить, что будет, если напряжет все свои силы.
— Начинайте, — долетела до нее команда Карцева, и одновременно послышалось жужжание киноаппарата.
Трижды метала Коршунова диск далеко в поле, и все три раза он падал возле флажка, не перелетая за него.
— Слишком низко приседаете, — сказала Волошина перед последним броском.
Ольга Коршунова присела перед прыжком уже не так низко, и диск упал дальше,
— Спасибо, — сказал оператор, собирая свой треножник, — этот фильм будет полезен не только вам…
— Ну, девушки, поглядим, какие вы на самом деле мастера, — сказал Карцев, усаживаясь в глубокое кресло.
То, что он назвал Волошину и Коршунову «девушками», свидетельствовало о прекрасном настроении тренера. Они сидели в просмотровом кинозале и ждали, пока механик заправит в аппарат только что полученную пленку.
Свет в зале погас, осветился экран. Ольга Борисовна стояла в кругу, потом плавно и медленно начала двигаться. Оператор снимал с огромной скоростью, а теперь пленка крутилась нормально, и движения были как бы разложены на части — за каждым из них свободно можно было проследить.
Для начала Федор Иванович Карцев хотел посмотреть всю пленку. Он пристально вглядывался в движения Волошиной и не нашел значительных ошибок — одни лишь мелочи, появлявшиеся от излишнего напряжения.
— Здорово, Ольга Борисовна! — восхищенно прошептала Ольга.
— Мы тут для работы, а не для комплиментов, — строго сказал Карцев.
Теперь Ольга увидела на экране себя. На секунду она даже задержала дыхание–такой неуклюжей и нескладной показалась она себе по сравнению с Волошиной. Но Ольга на экране сделала первое движение, и Ольга в зале поняла, что краснеть ей не придется.
Волошина жадно вглядывалась в замедленные движения Ольги. Она старалась запомнить все, чтобы завтра исправить недостатки. Она должна довести движение подруги до безукоризненной четкости.
— Еще раз, — сказал Карцев, когда коротенький фильм закончился. — Теперь будем останавливать.
— Стоп! — скомандовал он, и Волошина застыла на экране с занесенной рукой. Видите ошибку?
— Вижу.
— Станьте так, как стоите на экране.
Волошина послушно встала.
— А должно быть вот так, — Карцев едва заметно поправил руку. — Поняли? Дальше.
Первую половину фильма они просмотрели довольно быстро, но когда началась вторая, то через каждые несколько секунд приходилось останавливать аппарат, указывать Ольге Коршуновой на ее ошибки и выправлять их тут же, перед экраном.
«Если она с такой несовершенной техникой посылает диск почти за рекорд, — думал Карцев, — то что же будет, когда удастся избавиться хотя бы от половины этих ошибок!»
И когда они потом, после работы в кинозале, перешли на стадион, то многое из того, чего нельзя было заметить при быстром движении, стало понятным. Правда, понять — это одно, а исправить ошибку — другое. Тело привыкает к определенным движениям, вырабатывает так называемый «динамический стереотип», и изменить его не так–то легко. Но Карцев не спеша, день за днем, учил обеих Ольг, заставлял их выполнять упражнение за упражнением, и работа давала результаты, пока что заметные только для него, — спортсменкам, наоборот, казалось, что у них нет никаких успехов.