Стаи. Книга 3. Столкновение миров

Егоров Юлиан Львович

Но ещё больше он боялся ослушаться Бёрнета. Если русский адмирал был для него просто старшим по званию офицером, да ещё и из «чужой» Секции, то чистокровный англичанин, имеющий связи в самых высоких кругах Флота Федерации, имел практически абсолютную власть над безусым выпускником академии, совершающим свой второй практический полёт в межзвёздном пространстве. Одно слово этого эгоистичного и холодного, словно айсберг, человека, и его вышвырнут «на берег» с самыми разгромными характеристиками, которые только можно себе представить! И что останется? Довольствоваться до конца своих дней должностью командира бригады техников на космодроме какой-нибудь периферийной планетки? Уйти со службы, вернуться

в отчий дом и рассказать честно родителям обо всём случившемся? Мать-то поверит, но отец, да и семья в целом, слишком много сил вложили в своего младшего сына, дав ему возможность, не отвлекаясь ни на что иное, учиться только ради мечты – полететь к звёздам, стать офицером (чем чёрт не шутит, может в будущем и командиром!) «прыжкового» корабля. Поверит ли он в рассказ, особенно, если учесть то, что сын окончил академию благодаря невероятному упорству и старанию, а не врождённым талантам? Ведь в табели выпускников Джеймс оказался чуть ли не в самом хвосте, и только неординарная способность общаться с ИР на короткой ноге позволила ему вот так, с ходу, получить весьма неплохую должность. Пусть «Хоукинс» и ветеран дальних трасс, но…

Сомервилл нервно пытался завязать правильный узел галстука, но, казалось, тот душил, как петля палача. Холодный пот постоянно выступал на лбу и шее, уже промочил воротник белоснежного кителя, но лейтенант и в мыслях не держал оставить двухместную каюту не иначе как в идеально, по уставу, подогнанной форме – не дай Бог попасться Бёрнету на глаза в растрёпанном виде!

Страх пожирал его живьём. Его зажали в тиски совесть, приказ адмирала и восемь жизней Навигаторов, которых через несколько минут он своими руками толкнёт в пропасть, в пропасть, из каковой не будет возврата. Лицо отца, который в любом случае будет просто раздавлен его неудачей на службе, преследовало неотступно, даже этой ночью, когда он почти не спал, в каком-то горячем бреду придумывая простую, но действенную схему, позволяющую завладеть разумом Хельги.

План. Общение с ИР сложно потому, что человек часто действует движимый эмоциями, порывами души, а мир электронов знает только логику и вложенные алгоритмы поведения. Надо формулировать приказы с необычайной для обывателя чёткостью, глубиной, но в то же время недвусмысленностью, чтобы расположить к себе холодный мир машинного разума, стать с ним вровень. И он прекрасно умеет это, он знает все его слабые и сильные стороны, он досконально изучил биографию своего объекта и знает, какой нужен подход…

В операторском зале тишина и покой: четыре киборга разом уложили Навигаторов на боковую, точнее, это лисицы заснули сладким сном в Океанесе, а тела кицунэ, беспрекословно повинуясь ритму жизни в зазеркалье, уставшие от суеты чужой Вселенной, уняли буйство и спокойно почивали на мягких подушках. Хельга не торопясь прошла от одного «аквариума» к другому, в несчётный раз суммируя показания по группе. Всё идёт прекрасно: корабль замер в нужной точке пространства, Зов от далёкой звезды ещё пока не сводит с ума её подопечных, но уже начинает тревожить их чуткое восприятие. Лисицы в ЭМ уже не прячутся на ночь в лабиринте подбрюшья орбитальной станции, а оккупировали застеклённый садик, откуда отчётливо виден огонёк в чёрном небе, огонёк, от которого исходит полный сладкого ожидания встречи зов.

Момент для вторжения был выбран как нельзя более удачный! Сомервилл не стоял за дверью, поджидая, наверное, самую важную минуту в своей жизни – это слишком опасно, ибо лёгкая переборка вполне по зубам сенсорам класса «А», и он следил за операторским залом дистанционно, через штатную камеру, ни в коем случае не вмешиваясь в её работу. Поэтому, если Хельга и обнаружила его передвижение по коридору, то ничего заподозрить не могла – просто

человек спешит по своим делам, хоть и привели они его прямиком к ней в гости. И когда, повинуясь команде Джеймса, дверь в операторскую распахнулась настежь, а в проёме показался взмыленный, уже близкий к панике, молоденький офицер с округлившими от страха глазами, Оля, повинуясь заложенному поведению, тут же сделал первый шаг в капкан.

– Что случилось, господин Сомервилл? На вас лица нет! – Куратор выглядела встревоженной.

И хотя тревога – чувство ей недоступное (при «воскрешении» живые ткани мозга, познавшие и страх, и смерть, убрали от греха подальше), но специфика программных оболочек дала о себе знать.

– Простите за вторжение, мэм, – хватая воздух ртом, как рыба, быстро, сбивчиво затараторил лейтенант, – у меня проблема с учебной прокладкой курса, а если я не выполню задание, то адмирал меня просто убьёт!

Коварство ловушки, построенной Джеймсом, заключалось не в актёрском мастерстве, а в тонком скольжении на грани лжи и правды, настолько тонком, что ни какой, даже самый мощный и совершенный ИР попросту не разглядит двойного дна. Как бы ни были искусны программисты корпорации FN, но вложить в электронный мозг столь глубокое, интуитивное понимание человеческой психики они не в состоянии. Хельга – холодный разум машинных кодов, и точка!

Он и лгал, и говорил правду, одновременно. У него действительно очень большая проблема, хотя и прокладка курса, которую он себе выдумал сам – только предлог. Бёрнет его действительно убьёт, в случае провала, и это не фигуральное выражение – с молодым неопытным лейтенантом на борту может случиться всё, что угодно. Ему действительно очень нужна помощь, и именно это читала женщина-киборг в его перепуганном до смерти взгляде. Молодой офицер, старательный, но не очень квалифицированный, запутался в сложных вычислениях, а поскольку он простой техник-программист, проходящий стажировку, то доступа к навигационному блоку ИР «Хоукинса» у него попросту нет, и быть не может, и это тоже правда. И ничего не подозревающая Хельга сделал второй шаг в капкан:

– Не волнуйтесь, Джеймс, – она тут же перешла на более близкое общение, – я Вам обязательно помогу.

Она окинула операторский зал взглядом, удостоверившись, что команда кураторов работает, как часы, и приобняла офицера, стараясь тем самым немного сбить накал его эмоций, а то неизвестно, сможет ли он объяснить суть задания. Человек и киборг тут же покинули отсек, и Сомервилл повёл свою «спасительницу» по коридору, беспрестанно говоря:

– Простите, что отвлекаю, но просто времени уже почти не осталось…

И эти слова, как чёрный водоворот, затягивали разум пленницы логики в пучину правдивого обмана. Времени действительно нет: ещё сорок восемь часов, и Хельга попросту не успеет сделать новую Матрицу ЭМ, и вложить её в головы Навигаторов. Но захлёбывающийся от возбуждения офицер, вроде как в испуге перед гневом начальства, обрывает фразу на полуслове, и идущая рядом богиня электронной вселенной, читая моторику его сердца, мимику лица, ловя движение глаз, не может распознать подвох. Он говорит правду, у него действительно почти не осталось времени на задание! И она делает следующий шаг.

Открылась дверь в технический отсек, в нос ударил знакомый запах перегретого компьютерами воздуха, и Оля увидела выстроенные полукругом экраны стандартного терминала. Не задавая лишних вопросов, она села в кресло, откинула голову на мягкий валик и позволила Джеймсу трясущимися от возбуждения и страха руками, приподнять прядь волос у виска. Липкие от пота пальцы убрали заглушку.

– Так, имплант стандартный, – немного дрожащим голосом подметил Сомервилл, и потянул от терминала шину обмена данных, – очень хорошо…