Сталь и песок. Тетралогия
Шрифт:
— Внимание десант! Готовность ноль! — качнувшаяся Милашка, развернулась для высадки десанта. Череп затараторил, — Три, два, один отстрел! Лохматый — правый сектор, Бычок — левый, подавлять турели. Я с пехотой…
Отстреленные капсулы, пролетев пологую траекторию уткнулись в песок. Тормозя в полете раскрытыми створками, обнажили ячейки со скрученными пехотинцами. На не успевший осесть песок, высыпали бронированные фигурки, сразу же закинув на плечи части разобранных ракетных комплексов, длинными прыжками устремились к стене.
Стена цитадели огласилась не слитным скрежетом,
— И даже цветов не будет, — обиженно вздохнув, Косяк сменил интонацию на хищный азарт, — Ну, что же я вам ягодки привез…
Заревели плазменные орудия. Качаясь от безостановочных залпов, Милашка медленно продвигалась к провалу. Сминая залпами хлипкие турели, рывками переводила орудия на новую цель.
— Так это как поганки сбивать, — успевая касаться розовых квадратов проекции, Косяк закусив губу, сосредоточенно сопел, — вот шляпки, а я их…
На месте дергающейся в свинцовом танце турели, взошло маленькое солнце. Ярко вспыхнув, разлетелось снопами расплавленного металла. Оставив после себя, мигом чернеющее месиво сияние быстро остывающего сплава, перебросилось на следующую башню.
Выкашивая ряды противопехотных турелей, Милашка рванулась, к жмущейся к стенам пехоте. Переваливаясь на бесформенных кусках, некогда представляющий монолитные стены цитадели, Милашка таранила остовы горящих машин. С протяжным металлическим скрежетом разлетающиеся останки машин, вырывали за собой спекшиеся пласты черного песка. Безвольно перекатываясь от тарана, некогда грозные машины утыкались в песок, укрываясь от позора поражения, клубами чадящего дыма.
Миновав полосу препятствий, Милашка оставила после себя чистую борозду. Не сбавляя скорости, ворвалась в шлюз волоча за собой остатки первых шлюзовых ворот.
Весь шлюз был завален бесформенными грудами металла. Чудовищная сила вырвавшая одну створку ворот, ворвавшись во внутрь плющила и рвала в клочья, все на своем пути.
— Капитан, что у вас с потерями? — взволнованно спросил Череп, разглядывая сплавленные конструкции, — Готовы? Сейчас срываем вторые ворота.
— Трое убитых, двое раненых. Один комплекс можно выкинуть, — ворвался запыхавшийся голос капитана. Сквозь речь пробивались очереди импульсников, и рев ракетных комплексов, — Мы сразу туда не пойдем высокая температура. Нужно, что бы остыло.
— Некогда. Сейчас они оправятся и будет по настоящему жарко…
Ругнувшись капитан согласился, оставив организацию плацдарма командирам крыльев, пристроил свое крыло за Милашкой.
Не дожидаясь, насторожено подвигающейся пехоты, машина устремилась навстречу выгнутым створкам вторых ворот шлюза. Сорвавшиеся лучи замелькали серией импульсов нестерпимой зелени, окрашивая обугленные останки в зловещие тона плазменные стрелы вгрызлись в створки с злобными хлопками и рассерженным воем.
Моментально накалившаяся броня створки отекала каплями, затем ручьями и выпущенная следом добавка расплескивала
Протаранив ворота с оглушающим скрежетом металла, Милашка окуталась вырвавшимся клубом пара, разрушив последнюю преграду, тут же попала во власть воздушного вихря.
— Командир, тут комплексы начинают ползти…, — натужено захрипел в эфире голос капитана, — …я не могу вести людей в такую бурю…
— Капитан сейчас сработает система блокировки. Держитесь, — ответил Череп.
Момент разгерметизации, был предусмотрен во всех конструкциях имеющих общие стены с разряженной атмосферой. Запоздало сработавшая автоматика тревожно извещала операторов о чудовищных потерях давления. О срочности вмешательства в работу полу парализованных систем автоматики. Но персонал цитадели был также в ступоре. Оглядывая взбесившиеся пульты управлением жизнеобеспечения, не верили в реальность происходящего. Словно пытаясь проснуться от кошмара, рылись в инструкциях пытаясь понять, что же делать. А в это время в кольцах окружных туннелей ревели воздушные потоки, выметая весь мусор и пыль наружу, продули туннели трас до первозданной чистоты.
Глядя на схему форта, сержант нервничал. Если окажется, что добытая схема неверна или устарела, они станут жуком в коробочке, которого легко прижать в тесном туннеле даже одиночке с ракетным комплексом в руках.
— Дыба сейчас по этому маршруту черепашьей скоростью. Ждем пехоту. Через триста метров должен быть поворот на ангары…
— Должен быть? Ты, что гаданием занялся? Тут, в нас не попадет, только слепой безрукий придурок…
— Через триста метров поворот налево…
Оказавшись в туннеле наполненным ветром, в перемешу с сажей и мелкими остатками, Машина столкнулась с покореженных остатках тяжелых танков, что с нарастающим скрежетом и охваченные ожившим огнем ползли к пробоине через которую вырывался кислород.
Раздался запоздалый вой уцелевших сирен, чудом сохранившиеся аварийные лампы замигали тревожными красными сполохами и бушующая буря, быстро сошла до слабого ветерка, а затем растворилась в хлопьях черного снегопада.
Ожившая пехота смутными фигурами выбралась из укрытий, отряхиваясь на бегу, проверяла исправность оружия. Высыпав в просторный туннель, с ориентировавшись, устремилась к неподвижной Милашке.
Протяженная окружная трасса растворялся далью в ярком биении тревожных сполохов красного мигание аварийного освещения. Завывание сирен дополнилось тяжким топотом пехоты.
Бег закованных в броню пехотинцев, выглядел зрелищем не для слабонервных. Высотой под два с половиной метра, закованный в броню фигуры, выделялись огромными плечами, скрывающими приводы второго скелета позволявшие тонне стали и композитных сплавов, носиться с резвостью кузнечика. А угловатые шлем смотрел на мир сквозь хищно изогнутую обзорную щель, в красном свечении датчиков внешнего обзора отражалось пламя опустошений которые легко может устроить "саранча" в полном вооружении.