Сталь и песок. Тетралогия
Шрифт:
— Сэр… твари же сожрут нас даже не подавятся. А те кто пойдут на острие удара просто смертники…, — ошарашено пробормотал Боб, едва справляясь с задрожавшим голосом.
— Таких как ты и жрут, только выплевывают как тухлятину! — начал закипать сержант реагируя на панические интонации рядового, — А ну слей мочу с мозгов, посмотри и доложи мне кто идет на острие удара?!
— Бешеные, сэр! — среагировал рефлекс вбитый многолетним ором сержанта, разогнавший запаниковавшие эмоции четким ответом. Всматриваясь в замелькавшую информацию, Боб ошарашено процитировал, — …сто машин класса "Милашка",
— Все-таки ты туп как гильза от снаряда. Это целых СТО "ЧЕРНЫХ СУК"! Ты уже забыл, как наш форт поимело всего три машины!?
— Нет сэр, — вздрогнув от воспоминаний Форест, покрылся испариной. Тот день вошел в историю ТЕХАСКО как щелчок по носу, от которого техасцы умылись кровью. Восстановительные работы растянулись на несколько недель, когда вкалывали все — латая стены форта и разгребая завалы технических ангаров. Но хуже всего было "хоронить" сослуживцев, от которых и пепла не оставалось среди оплавленных остовов машин. Залитые в бетон куски стали на мемориальном пустыре пополнились сотнями бронелистов с одинаковой датой гибели, угнетавших своей новизной и свежестью гравировкой.
Но больше впечатляли рассказы "рейнджеров", что набирались в баре до поросячьего визга, с содроганием бормотали о стремительных черных силуэтах, об оскаленных пастях и жутких всполохах зеленого огня испепеляющего на месте. Да и работяги с завода тоже подливали масла в огонь, рассказывая совсем уж небылицы о налете на рудник. И разобрать где там правда, а где просто сказки уже было невозможно, но все признавались — что было жутко до икоты.
— А сейчас они будут идти тараном, живым щитом, — злорадно проговорил сержант, потерявший тогда почти весь взвод, и уцелевший среди обломков "абрамса" великим чудом. Но голос Гориллы, то и дело окрашивался непривычными интонациями, удивляющими Фореста больше чем смысл слов. Он никогда не думал, что их сержант, чудовище со стальными яйцами может уважать еще кого-то кроме себя.
— Сэр, но если они такие крутые, то мы зачем?
— Мы будем на подтанцевке Форест, — тяжело усмехнулся сержант, — как бы я не хотел, что бы эти головорезы свернули себе шею, но сейчас готов молиться, что бы эти "долбанутые" жили как можно дольше.
— Но почему, сэр?
— Все-таки ты не гений Форест. Мозг упал в яйца, и звенит как рождественский колокольчик. Звонко, но пусто, — на мгновение замолчав, сержант вновь наполнил эфир задумчивым сопением, — Потому, что придется тогда нам быть тараном, а "осе" достаточно одного касания термита, что бы смяться использованной салфеткой. И продержимся мы минут пять не больше, а сомнут нас, тогда и вся затея полетит к чертям собачим. Эй, парни, а ну хватит бездельничать, все уткнулись в тактические схему. Озвучиваю один раз…
Занимая половину обзорной панорамы развернулась карта поверхности Марса. Резко нахлынувший масштаб выхватил участок со впадиной кратера, и тьмой красных точек от которых рябило глаза и хотелось встряхнуть головой лишь бы не думать кто это их ждет.
И в эту мешанину красных точек вклинивается широкая стрелка состоящая из зеленых обозначений машин наемников.
— Так как русские есть броневой кулак, и принимают
— Китайцы? У них же и танков-то нет, сидят за своей стеной колупаясь в скалах…, — прозвучал чей-то возглас.
— Ковач, и ты тоже гений? Ну тогда специально для гениев, есть хроники. Где показано, во, что превращается поверхность планеты после кассетного залпа китайских мортир. А после того как "яйцеголовые" заменили начинку, то будешь потом этим бандурам памятники ставить…
Резко оборвав разговор, сержант пропал с эфира, и уже без ленцы всезнайки, начал отдавать резкие команды:
— Ковач и Форест встречать гостей по зюйд весту. Остальным последняя проверка…
Голос сержанта еще раздавал команды, но Боб уже ушел с общего канала. Поерзав в скафандре проверил удобство посадки. Окинув одноместную кабину взглядом, высматривая не закрепленные вещи, еще раз подергал ремни удерживающие в кресле. Летать по кабине дерьмом в стакане еще то удовольствие. Массивные тумблеры со щелчками утопились в панели и дрогнувшая машина плавно закачалась реагируя на малейшее дрожание штурвала.
— Ну, что Ковач, глянем кто там запаздывает? — произнес Боб на отдельной частоте, резко сдергивая машину с насеста.
Срываясь вспугнутой птицей машина ускорилась в стремительном полете. Плавно уклоняясь от массивных обломков стремилась к подымающемуся в пол неба пылевому шлейфу. Словно играя в догонялки, серебреные капли неслись по плато вздымая легкие пылевые шлейфы. И с пижонским поворотом вырвавшаяся вперед машина, погасила момент инерции замерла на вершине полого склона с которого открывался вид на потрясающее зрелище.
— Срань господня, — прохрипел в эфире Ковач, да и сам Боб мог только промычать в согласии, — сколько же их тут?!
Казалось, что пустыня ожила полчищами стальных монстров. Пыльные танки знакомых до боли в печенках контурами, накатывались бесчисленными волнами. Кроша валуны скал мощными протекторами, еще белых от ночной изморози, стальная мощь и кошмар рейнджеров накатывалась на них с дрожанием земли, от которой мелкие камешки вокруг подпрыгивали, вытанцовывая замысловатую джигу.
— Эй, на бархане, виски жвачка есть? — раздался в эфире молодой голос с чудовищным акцентом.
— А женщину, не надо? — слегка опешив, после заминки в ответ огрызнулся Ковач.
— Так куда же ты ее прячешь? В твоей мыльнице, поместится только надувная!
Но шутника убрали с общей частоты и возник, такой же молодой голос, но уже с командными нотками запросивший новые опознавательные коды, присвоенные каждому подразделению. Успев доложиться сержанту, Боб представился и сопровождая колону на почтительном расстоянии двинулся рядом. А затем был долгий марш, где появился сержант, другие подразделения, их впустили во внутрь стальной коробки словно взяли под конвой.