Сталь и песок. Тетралогия

Мороз Игорь

— Дыба так чего ты такой хмурый…, — потирая шишку, скривился Косяк. Мирно улыбаясь, продолжал тихонько готовить подушку для повторного запуска.

— Завидую я тебе Косяк, — не упуская изготовления Косяка, слабой улыбкой разогнал хмурые мысли, — тут такая каша заварилась, а тебе все нипочем. Как с гуся вода. А когда эта скотина в черной пижаме начала говорить о расследовании. Ты знаешь… признаюсь, я струхнул. Я конечно готов был проломить кому голову но, что делать потом? Я не знал. Одно дело в танке или на ринге там все понятно наши тут, а враги впереди. А с такими

гадством в жизни сталкиваться… Ты знаешь какие байки об уровнях СБ ходят?

— Да! Да! Я знаю! — подорвался Косяк, — Там сдирают со всех кожу живьем вымачивают в химическом растворе и делают их них ручки для спортивных тренажеров!

Сияя призером интеллектуальной игры, Косяк вскинул руки в ожидании аплодисментов.

Дождавшись слитного эпитета придурка горестно закатил глаза к потолку. Шепча молитвы одними губами, просил благословения на преодоление трудности просвещения заблудших. Окинул товарищей ироничным взглядом и спросил:

— Да какая каша? Ну подумаешь будем чаще кататься. Чаще воевать. Ну и, что? Ты же хотел же стать героем или нет? Так станешь героем после смерти. Какие дела?

— Тьфу, только бы покаркать. А меня вот мандраж пробирает, — поймав подушку, запущенную в тихушку Косяком, сел рядом. Заключив стрелка в захват, пятерней начал натирать рыжий гребень до разрядов статики, — …вот тебя ща по натираю глядишь, там и успокоюсь. Как кошку гладишь, а она мурлычет. Кстати, а ты чего не мурлычешь?

— Эй Череп, и ты меня еще извращенцем называл?! — вырвавшись вскричал Косяк, запыхано прилизывая встопорщившийся гребень. Гребень упорно тянулся к яркому освещению, — Я к нему как к человеку. Ну там поговорить успокоить. На худой конец обнадежить, а он… по мурлыкать!? Садюга! В деревне наверное все коты передохли, от такого успокоения.

Собираясь в душ, Череп включил терминал. Подождав пока начнется загрузка, ели успел убраться с траектории полета просвистевшей мимо подушки, словно управляемые ракеты носившиеся по кубрику стремительными тенями. Убирая терминал под лежак, от возможных попаданий, с улыбкой наблюдал за сеансом психотерапии. По Косяковскому варианту это даже было интереснее.

Спровоцировав Дыбу на детские выходки, Косяк добился желаемого эффекта. Водитель уже не тужился в хмурых мыслях, а высунув язык гонял Косяка по всему кубрику. Запуская подушки со скорострельностью зенитного комплекса, подстреливал Косяка в полете. С обезьяньей проворностью вскакивая, Косяк отвечал не быстрыми, но меткими бросками. Прыгая по кубрику стадом бешеных носорогов, один тяжелый по полу, а второй по всем углам, превращали помещение в точное определение бардака.

— Детский сад, — Под нос пробурчал Череп. Дождавшись писка готовности к работе, отодвинул терминал подальше, под лежак, — Эй ломбасы, вам по скока годков? Вы в какие ясли ходите? У самих дети уже в яйцах пищат, а, что вытворяете?!

Закончив фразу, которая по идее должна вразумить зашалившихся, Череп пожалел, что тихонько не пробрался в душ. Получая первую подушку, начал думать, что нужно было сказать помягче, а получая вторую, выбившую остатки воздуха из легких, — подумал,

что бардак, это одна из наиболее продвинутых форм современного дизайна.

Но когда размахивающую руками фигуру в начале подняли до потолка, а затем ей же испробовали мягкость казенного матраса. И так несколько раз, Череп понял, что ему не устоять. Не успев восстановить резкость в глазах, как снова в опасной близости замелькал потолок.

— Косяк! На халяву дам прошвырнуться по порнопорталам! — понимая, что супротив двоих не выжить, вскричал Череп.

Раздавшийся гогот, а затем крик раненого медведя, известил Черепа, что семена упали на благодатную почву. Услышав заветное слово, да еще и такой стимул, Косяк превратился в фанатичного телохранителя дарителя дармовщины. Кружа вокруг Дыбы охотничьим псом, цепким взглядом оценивал матерого косолапого.

— Череп как минимум два часа. Он уже разогрелся, валить будем долго, — прохрипел улыбающийся Косяк. Размазывая кровь из рассеченной губы, весело подмигнул Черепу, — Ща главное завалить, а там свяжем и кстати, а, что с ним потом делать?

— Будем дрессировать, — шатаясь Череп, помотал головой выгоняя остатки звона из ушей. Подавляя приступ тошноты, встал в стойку, — долго дрессировать! Сперва научим хорошим манерам, сделаем культурного медведя.

Не добро улыбаясь, Дыба щурил припухший глаз. Широко расставляя ноги, мягко отбрасывал ногой попадавшуюся утварь. Отступив к входной двери, держал обоих на виду.

— Ну, что мелочь пузатая сдохли? — похрустев костяшками, заняв выгодную позицию Дыба уверено улыбнулся, — ну идите ко мне, идите. Щас я вам устрою поиски пятого угла…

— Череп, а может, его простим? — рассматривая живые бугры, устраивающие гонки на голом торсе, сделал несколько шагов назад. Приняв не принужденную позу, исказил лицо в муках тяжкого раздумья, — Зачем нам дрессированный медведь? Если он и сейчас не понимает разницы между туалетной бумагой и занавесками…

Дыба было дернулся, провести на Косяке техничный прием снятия часового со спины, но остановился. Глянув на сузившиеся глаза Черепа, и моментом напрягшуюся спину Косяка, — разгадал провокацию.

— Грубо работаешь рыжик, — довольно усмехнулся Дыба. Пружинисто подпрыгивая в боксерской стойке выполнил серию коротких ударов с воображаемым противником, — …Эй парни а, что за душком от вас потянуло?!

— Ишь ты, — покровительственно ухмыльнулся Косяк, — битый уже…боится, уважает!

Резко развернувшись бросил в Дыбу скомканным покрывалом. Грубый синтетик, в полете, привычно развернулся во всю свою площадь. Под прикрытием импровизированной завесы, псы бросились на медведя…

По кубрику прокатилась звонкий перелив сигнал вызова. Входной монитор засветился голубым изображением. Глянув на дисплей Дыба, не понимающе нахмурился. Разглядывая толпу под камерой, сделал жест Косяку. Уловив озабоченность, Косяк резко остановился.

— Ну и чего вы там увидели!? — промычал Череп. Тяжело дыша, вытер потный лоб. Взглянув на алые руки, ощупав лицо, ойкнул, наткнувшись на рассеченную бровь, — ну блин повеселились…