Сталь и песок
Шрифт:
– Был деревней, таким и сдохнешь, – улыбаясь во все лицо, он покачал головой, – нет, ну я удивляюсь. Как можно ловиться на элементарные вещи? По тебе же сразу видно – идет вахлак.
Хмуро забрав диск, Дыба переложил его во внутренний карман и не оставляя ни одной щели, тщательно затянул липучки комбеза. Хмуро насупившись, он угрожающе бычился и бросал кругом косые взгляды.
– Город, – презрительно сплюнул Дыба и двинулся к указанной вывеске, – ворье одно.
– Вот дите, – повернувшись к Черепу, Косяк пожал плечами, – это жизнь. Или ты – или тебя.
Не желая встречаться со взглядом здоровяка, люди предпочитали перед Дыбой расступиться, зато
– Как я не люблю это столпотворение, – начал жаловаться Череп, – постоянно или что-нибудь отдавят или сопрут.
– Да ничего не сопрут, ты главное хлебалом не щелкай, – давая пинка, очередному свежепойманному карманнику, ответил Косяк. – Вполне милый городок, это ты просто со своей "виртуалкой" да железками совсем одичал. Почаще в город нужно выбираться.
– О!, – уткнувшись в спину Дыбы, Косяк потер ушибленный нос, – кажись, пришли.
Остановившийся напротив входной двери, сильно смахивающей на широкие шлюзовые ворота, Дыба ожидающе смотрел на Косяка.
На что Косяк ехидно ответил:
– Чего смотришь? Вон же панель, нажимай – и дверка откроется.
Над входом висела ярко освещенная вывеска, явно бывшая в прошлой жизни секцией танковой бронеплиты. Вывеску рассекала рваная дыра проделанная попаданием явно не из мелкого калибра, а ниже, лазером было выплавлено: "Посторонним вход… – не рекомендован". Справа, тусклой подсветкой выделялась панель стандартного терминала. Нажав кнопку вызова, троица принялась ждать открытия дверей.
– Слушай, Косяк, а чего у них тут все такое "казенное"? – спросил Дыба, оглядывая соседние кабачки, резко отличавшиеся постоянно открывающимися и закрывающимися створками, в которые входили и выходили люди.
– Да хозяин бывший наемник. Контракт вышел, но что-то там со сроком освобождения, – перемигиваясь с мимо проходившими девицами, ответил Косяк. – В общем, решил здесь остаться, вот и открыл кабачок для нас.
– Для нас?
– Да… именно для тебя. Все бросил и сказал… – забыв о девицах, Косяк начал ерничать, – вот исключительно для классного парня Дыбы открою я кабачок. Будем дарить друг другу гири, а нажравшись – разучивать бравые марши и цитировать устав…
– Ща в репу дам! – предупредил Дыба.
Косяк наигранно обиделся:
– Ага, чуть что – так сразу в репу, а как про жисть спросить, так Косяк!… Уйду я от вас, в публичный дом, буду там нравственность преподавать!
– Да ладно заливать-то – нравственность! Я удивляюсь, как с таким количеством спирта в организме к тебе еще пристает всякая венерическая зараза, – улыбающийся добрым оскалом Дыба представал зрелищем не для слабонервных. – Я же ласково пока спрашиваю.
– Ласково!? Ну это же меняет дело, ласку я люблю, – делано испугавшись, Косяк подобострастно начал отвечать. – Ну так, о чем я… а… О великий и Ужасный Дыба, это давняя история началась еще… когда люди толпой мамонтов валили.
Прервала увлекательный рассказ разошедшегося Косяка входная дверь, с тихим шелестом втянувшаяся в стену. Рассмеявшийся Дыба дотянулся до Косяка, притянув того под мышку, сказал:
– Вот что мне нравиться в людях, так это мелкий подхалимаж!
– Какой подхалимаж!?!? – делано возмущаясь, Косяк пытался вырваться. – Кристальная правда, о Великий и Уж… точно великий… я даже бы сказал здоровый… собака, попался. Вот только освобожусь и тебя завалю, как того мамонта.
– Скорее, она тебя за уши держит… – Череп натужился, пытаясь пропихнуть друзей в раскрытые двери. – Ладно, пошли, а то столько штрафных я не выпью.
Помещение производило впечатление. Кабачок частично освещался за счет стеллажей заставленных разнообразными по форме и содержанию бутылками. На стенах подсвечивались голограммы, изображавшие людей и технику из славного боевого прошлого хозяина заведения. В глубине от прохода находился помост, по периметру которого плясали лучи света. Упираясь косматыми лучами в мозаичный потолок, разбегались по залу блики радуги, успевая выхватывать медленно танцующих девушек в диковинных расцветках случайного совпадения цветных зайчиков.
Расположенные вокруг сцены столики были наполовину заполнены посетителями, тем или иным способом связанными с Наемным Батальоном.
Необычной для такого рода заведений была стойка бармена, формой напоминающая лобовую часть танковой башни, за которой и расселись человек двадцать курсантов. При виде новоприбывших раздался дружный рев приветствия, как видно компания уже успела "расслабиться" не с одной бутылкой.
Героям освободили почетные места в центре и выставили "штрафные". После такого радушного приема, да еще и по замечательному поводу, веселье разгорелось с новой силой. Начиналось все благородно и чинно – с тостами и пожеланиями. Но неумолим не гласный закон Архимеда – "количество выпитого равно количеству произносимых глупостей"… Речи становились все более лаконичными, а желания перестали ограничиваться тарой. Чаще глаза останавливались на изгибающихся в танце фигурах девушек. Все настойчивее становилось желание коллективного признания танцовщицам в платонической любви и не только, но местные охранники грозным видом и хмурыми взглядами дали понять, что тут никакой любви нет. По крайней мере в стенах этого кабачка ее точно не будет.
* * *
Разочарованные курсанты, погруженные в жаркие споры, выпили двухдневный запас пива, после чего пришли к коллективному выводу – если любви нет, то место для подвигов в жизни всегда найдется. Какая же добрая вечеринка да без потасовки. Приглядываясь к посетителям, в поисках "условного противника", они рыскали мутными взглядами, тщательно высматривая любые проявления неуважения или насмешки.
Неожиданно вспомнившие о неотложных делах в противоположном конце города, "бывалые" посетители спешно покидали нагретые места. У связавшихся с выпившими "псятами", как ни крути, было всего два выхода: или лезть в драку с кем ни будь из "стаи", а после упиваться уже за счет курсантов, или веселить компанию отвечая на вопросы "…об особенностях вождения танкового отряда в конном строю…", "…стрельба главным калибром машины, с упора коленом лежа…" или "…о влиянии знаний статей устава на расценки местных проституток".
Увы, так хорошо проходящая вечеринка была прервана самым грубым образом, бдительные охранники принесли печальную новость, – пиво кончилось, девочки устали, а курсанты уже не стоят на ногах, и делать им здесь более нечего. Кабачок закрывался.
Раздосадованные курсанты, постоянно теряя "ориентир" из виду, выбирались на "свежий воздух". Ориентир постоянно бессвязно ругался и падал; в конце концов решив идти по "приборам", курсанты взвалили орущий благим матом "ориентир" на плечи и, распихивая уличных торговцев, двинулись неуставным строем к транспортным дорожкам.